Спарта. Миф и реальность

Реформаторская деятельность спартанских царей — самое убедительное доказательство того, что царская власть в Спарте была очень важной политической силой, а сами цари пользовались огромным авторитетом в спартанском обществе.

Глава 2. Спартанский эфорат

Происхождение эфората

Мы почти ничего не знаем о том, что происходило в Спарте непосредственно после законодательства Ликурга. Можно только предполагать, что неприятие частью общества нового порядка и тяжесть перестройки, усугубляемая постоянными войнами, не способствовали гражданскому миру. Аристотель в самой общей форме сообщает, что в Спарте после Ликурга было весьма неспокойно (Pol. V. 6. 1–2. 1306 b — 1307 а). Из его краткой реплики можно сделать вывод, что, скорее всего, ближе к концу VIII в.[60] в Спарте разразился серьезный политический кризис, сопровождавшийся требованиями передела земли (Pol. V. 6. 1. 1306 b 30–31)[61].

Разрешился этот кризис конституционным путем. В Спарте была предпринята целая серия реформ, целью которых было модифицировать законодательство Ликурга и приспособить его к изменившимся условиям жизни спартанского общества. Среди этих перемен одной из важнейших является учреждение новой магистратуры — эфората. Это нововведение античная традиция, как правило, приписывала царю эпохи Первой Мессенской войны (2-я пол. VIII в.) Феопомпу[62].

Особый авторитет этой традиции придает свидетельство Аристотеля. Эфорат, по словам Аристотеля, был введен именно царем Феопомпом (Pol. V. 9. 1. 1313 а 25–34). Феопомпа, вероятно, имел в виду и Платон, говоря, что эфорат учредил «третий спаситель» государства (Leg. III. 691 е — 692 а). Платон явно отделял создание эфората от установления двойной царской власти и герусии и представлял этот акт как третью ступень в развитии спартанской конституции. Свидетельства Платона и Аристотеля кажутся тем более надежными, что в Большой ретре, самом раннем конституционном акте, где сформулированы законы Ликурга (Plut. Lyc. 6. 2–3), эфорат не фигурирует. После Аристотеля традиция о неликурговом происхождении эфората стала общепринятой. Ее следы мы находим у Полибия, Диодора, Страбона, а из латинских авторов — у Цицерона.

Этот взгляд на время возникновения эфората впервые возник, по-видимому, в конце V в., когда составители хроник стали ревностно заниматься списками должностных лиц. Тогда обнаружилось, что список эфоров-эпонимов ведется с 754/3 г., а Ликург, согласно древней традиции, жил гораздо раньше[63]. Основываясь на этой дате, тут же нашли и возможного автора эфората. Им был объявлен царь Феопомп — руководитель спартанской армии во время Первой Мессенской войны[64]. Эту версию об авторстве Феопомпа знали уже Платон и Аристотель и считали ее вполне достоверной.

Поскольку в нашей традиции учреждение эфората связывается с царем Феопомпом (785–738) и Первой Мессенской войной (743–724), то этот институт введен был, скорее всего, приблизительно в то время, с которого начинается традиционный список эфоров-эпонимов, приводимый александрийскими учеными Эратосфеном и Аполлодором (Apollod. Chron. 244 F 335 а)[65], то есть около 754/3 г. или немногими годами позже. Большинство исследователей не сомневаются в достоверности списка эфоров-эпонимов, хотя, возможно, самые первые имена в этом списке, как и в списке спартанских царей, были фиктивными. При своем создании коллегия эфоров мыслилась как магистратура «второго плана», подчиненная царям и геронтам. Возможно, первоначально эфоров назначали сами цари из числа своих родственников и друзей. Таким образом, ими могли стать только знатные люди наподобие критских космов (Arist. Pol. II. 7. 5. 1272 а). Но поскольку в классическое время эта должность была уже выборной, то сам переход от принципа назначения к выборному принципу должен был произойти еще в период архаики. когда именно случился этот важный сдвиг в сторону создания регулярной выборной магистратуры и эфорат окончательно эмансипировался от царской власти, сказать трудно. Во всяком случае, эта трансформация, скорее всего, произошла задолго до середины VI в., ибо к этому моменту эфорат выступает уже как совершенно самостоятельная политическая сила. В немалой степени преобразованию эфората мог способствовать военный фактор: затяжные войны с Мессенией не давали возможности царям уделять достаточно времени своим «мирным» обязанностям, особенно в судебной сфере. В результате «царский» эфорат постепенно превратился в орган, уже мало зависимый от царей.