Спартак

– Да окажут нам свое благоволение великие боги! – воскликнул каппадокиец, когда шум утих; он один продолжал стоять, в то время как все остальные снова сели на свои места. – Пусть вернется золотой век Сатурна и исчезнет всякий след рабства на земле!

– Но тогда тебе уж не придется есть сосиски Куриона и пить это превосходное цекубское.

– Ну и что ж! – воскликнул с негодованием раб. – Разве цекубское и фалернское так уж необходимы для жизни? Разве ключевая вода в моих родных горах не утоляет жажду свободного человека?

– Отличная вода… для омовений и купанья, – ответил с насмешкой другой раб. – Мне милее цекубское.

– И розги тюремщика! – добавил каппадокиец. – Эх, Гинезий, эх ты, афинский выродок! Как тебя унизило долголетнее рабство!

Остановившись, чтобы выпить чашу тускуланского, Арторикс прислушивался к разговору каппадокийца и грека.

– Ого! – воскликнул какой-то гражданин, обращаясь к каппадокийцу. – Ты, милейший Эдиок, под защитой сатурналий, кажется, ведешь среди рабов пропаганду в пользу Спартака!

– К Эребу проклятого гладиатора! – крикнул с возмущением какой-то патриций, услышав страшное имя.

– Пусть Минос в аду даст ему в неразлучные спутники всех эриний! – воскликнул тут же один из граждан.

– Будь он проклят! – закричали остальные шесть или семь сотрапезников каппадокийца.

– О доблестные, о храбрые! – произнес каппадокиец со спокойной иронией. – Стоит ли вам метать дротики в низкого, презренного гладиатора, когда он находится так далеко от вас?

– Клянусь богами, покровителями Рима, ты, подлый раб, осмеливаешься оскорблять нас, римских граждан! Выступаешь защитником гнусного варвара!

– Потише вы там! – сказал Эдиок. – Никого я не оскорбляю, и меньше всего вас, уважаемые патриции и граждане, тем более что один из вас – мой господин. За Спартаком я не пойду, как не пошел до сих пор, потому что не верю в успех его дела, потому что против него – счастливая судьба Рима, любимого богами. Но хоть я и не последовал за ним, я все же не считаю себя обязанным ненавидеть его и проклинать по вашему примеру: Спартак надеется завоевать свободу для себя и для своих собратьев, он взялся за оружие и отважно сражается против римских легионов. Я имею право говорить что хочу – ведь священными обычаями сатурналий в эти три дня предоставлена полная свобода действий и слов.

В ответ на речи каппадокийца послышался громкий ропот неодобрения, а его господин сердито воскликнул:

– О, во имя богини целомудрия, что мне привелось услышать!.. Ты меньше обидел бы меня, безумный раб, если бы обругал меня, мою жену, оскорбил честь моего дома!.. Проси, моли своих богов, чтобы я не вспомнил твоих нелепых речей, когда пройдут дни сатурналий!

– Защищает гладиатора! Каково!

– Превозносит его подлые деяния!

– Восхваляет подлого разбойника!

– Клянусь Кастором и Поллуксом!..

– Клянусь Геркулесом, это просто наглость!..

– И как раз сегодня, именно сегодня, когда мы, как никогда, испытываем гибельные последствия его восстания! – воскликнул хозяин Эдиока. – Как раз теперь, когда по милости этого Спартака в Риме не осталось даже сотни, даже десятка гладиаторов! Некого нынче зарезать в цирке в честь бога Сатурна!

– Неужели? – печально и с удивлением воскликнули семь или восемь его сотрапезников.

– Клянусь Венерой Эрициной, покровительницей дома Фабиев, моей повелительницей, в этом году сатурналии будут праздноваться без гладиаторских боев.

«Вот беда!» – насмешливо воскликнул про себя Арторикс, прихлебывая маленькими глотками тускуланское.

– А между тем, согласно древнему обычаю, всегда свято соблюдавшемуся, – сказал патриций, – Сатурну надо приносить человеческие жертвы: ведь Сатурн первоначально был божеством преисподней, а не тверди небесной, и его можно было умилостивить только человеческой кровью.

– Да испепелит Сатурн этого мерзкого гладиатора! Спартак – вот кто единственный виновник такого несчастья! – воскликнула свободнорожденная гражданка, сидевшая рядом с патрицием; лицо ее раскраснелось от возлияний.

– Нет, клянусь всеми богами, мы не допустим такого позора! – воскликнул патриций, вскочив с места. – Мы чтим бога Сатурна, и, раз ему полагаются человеческие жертвы, он их получит. Я первый подам пример и отведу к жрецам одного раба для заклания на алтаре бога. Найдутся и еще набожные люди, Рим недаром славится своим благочестием. Многие последуют моему примеру, и Сатурн, так же как и в прежние годы, получит человеческие жертвы.

– Да, но кто порадует нас любимым нашим зрелищем – боями гладиаторов?

– Кто, кто нас порадует? – воскликнула римлянка с глубоким сожалением и, подавив вздох, поспешила утешиться десятой чашей цекубского.

– Кто, кто нам предоставит любимое зрелище? – скорбно воскликнули все восемь сотрапезников.

На мгновение наступило молчание. Арторикс закрыл лицо рукой. Ему было стыдно при мысли, что и он также принадлежит к человеческой породе.