Спартак

– Взгляд этот обещает многое, – улыбаясь, сказал Лукреций Кассию.

– Твой пыл вполне понятен, славный Кассий, – сказал Метробий. – Право, я никогда еще не видел женщины красивее, за исключением одной, такой же прекрасной, как Клодия, – гречанки Эвтибиды.

Лукреций вздрогнул при этом имени и, помолчав, сказал с легким вздохом:

– Красавица Эвтибида! Где-то она теперь?..

– Ты не поверил бы собственным глазам – ведь она в лагере гладиаторов!

– Напротив, я нахожу это вполне естественным, – ответил Лукреций. – Там для нее самое подходящее место!

– Но знай, что Эвтибида находится в лагере этих разбойников для того, чтобы добиться любви одного из них: она безумно влюблена в Спартака…

– Браво! Клянусь Геркулесом!.. Теперь наконец у нее возлюбленный, достойный ее!

– Ошибаешься, клянусь Юпитером Статором!.. Спартак с презрением отверг ее любовь!

Все трое на мгновение умолкли.

– А вот ты и не знаешь, – продолжал через минуту Метробий, обращаясь к Лукрецию, – что красавица Эвтибида не раз приглашала меня, звала приехать в лагерь гладиаторов.

– А что тебе там делать? – удивленно спросил Лукреций.

– Пьянствовать, что ли? – добавил Кассий. – Но этим ты вполне успешно занимаешься и в Риме…

– Вы все смеетесь, шутите… а я бы не прочь туда отправиться…

– Куда?

– Да в лагерь Спартака. Поехал бы туда переодетый и под вымышленным именем вошел бы к нему в доверие, приобрел его расположение, а тем временем разузнал бы все его планы и намерения, разведал бы, что он там подготовляет, и обо всем тайком сообщил бы консулам.

Оба патриция громко расхохотались. Метробий обиделся и сердито сказал:

– Ах, вы смеетесь? А разве не я предупредил консула Луция Лициния Лукулла два года назад о подготовлявшемся восстании гладиаторов? Разве не я открыл их заговор в роще богини Фурины?

«А-а, запомним!» – подумал Арторикс. Лицо его вспыхнуло, и он мрачно взглянул на Метробия, шедшего неподалеку от него.

В этот момент толпа подошла к подножию Капитолия и очутилась перед храмом Сатурна. Это было величественное и прочное сооружение, где, кроме жертвенника Сатурну, хранились также утвержденные законы и государственная казна; тут теснилось великое множество народа, и движение замедлялось еще больше.

– Клянусь богами, покровителями Рима, – воскликнул Кассий, – здесь можно задохнуться!

– Да, это вполне возможно, – сказал Лукреций.

– Так оно и будет, клянусь венком из плюща Вакха Дионисия! – воскликнул Метробий.

– Не понимаю, к чему нам было забираться в эту сутолоку! – сказал Лукреций.

Толпа все больше нажимала, толкотня и давка были невыносимые. Наконец через четверть часа, двигаясь черепашьим шагом, почти задохнувшись, Метробий, Лукреций и Кассий, а за ними и Арторикс попали в храм, где увидели бронзовую статую бога Сатурна с небольшим серпом в руке, как будто собравшегося на жатву. Статуя была окружена земледельческими орудиями и аллегорическими изображениями сельских работ и сцен из пастушеской жизни. Статуя Сатурна была полая и наполнялась оливковым маслом в знак изобилия.

– Смотри, смотри, вот божественный Цезарь, верховный жрец, – сказал Метробий. – Он только что совершил жертвоприношение в честь Сатурна и теперь, сняв жреческое облачение, выходит из храма.

– Как на него смотрит Семпрония, прекрасная и умная Семпрония!..

– Черноокая красавица! Клянусь двенадцатью богами Согласия, совершенный тип римской зрелой красоты!..

– Погляди, словно молния, сверкает пламя страсти в ее черных глазах! Какие улыбки шлет она красавцу Юлию!

– А сколько еще матрон и девушек нежно поглядывают на Цезаря!

– Посмотри на рыжую Фавсту.

– Дочь моего бессмертного друга Луция Корнелия Суллы Счастливого, диктатора.

– Что ты был другом этого чудовища, нам уже давно известно, и тебе незачем повторять это на каждом шагу.

– Что там опять за шум?

– Что за крики?

Все повернули головы ко входу в храм, откуда опять неслись громкие восхваления Сатурну.

Вскоре толпу, заполнявшую храм, оттеснила к колоннаде и к стенам новая толпа, явившаяся на поклонение Сатурну, и в ее числе человек пятьдесят мрачных и исхудалых богомольцев, словно в триумфальном шествии, несли городского претора; у каждого в руке была железная цепь.

– Ах да, понимаю! Это преступники, сидевшие в Мамертинской тюрьме в ожидании приговора; согласно обычаю, они помилованы, – сказал Лукреций.

– И как установлено обычаем, они принесли сюда свои кандалы, чтобы повесить их на алтарь божественного Сатурна, – добавил Метробий.

– Смотри, смотри, вон там страшный Катилина, гроза всего Рима! – воскликнул Кассий, указывая в сторону жертвенника бога, возле которого стоял гордый патриций, погрузившись в созерцание коллегии весталок. – Отрицать бесполезно – этот человек жесток даже в любви. Видите, с какой алчностью он глядит на сестру Теренция.

В то время как Лукреций и Метробий судачили с молодым Лонгином Кассием о кощунственной любви Катилины, Арторикс увидел патриция, и глаза его радостно засияли. Он начал осторожно проталкиваться через толпу, стараясь добраться до Катилины.