Спартак: 7 лет строгого режима

Наверное, трудно договариваться в первый раз, во второй и последующие — проще. Объяснения тоже всегда можно найти, типа, почему киевлянам можно играть договорные матчи, чтобы занять первое место, а нам нельзя? Но эти объяснения не выдерживают критики.

Потом, когда в «Спартаке» уже не было Романцева, мы становились чемпионами и без договорных игр. Точно знаю. Я всегда был за честную игру. «Договорняки», чем их ни оправдывай, никакого отношения к спортивной борьбе не имеют, да и осадок в душе на всю жизнь оставляют.

Впервые с договорными матчами я столкнулся еще в «Динамо». Динамовцы гордятся тем, что команда ни разу не вылетала из высшей лиги. Но не вылетала потому, что на самом деле спасалась за счет договорных игр. Эта фальшь меня всегда очень сильно угнетала.

Когда во дворе гоняли мяч, никаких договорных игр не было. Бились от начала до конца. Мне претило договариваться. Был воспитан на том, что надо честно выигрывать. Без честной борьбы удовлетворения от победы нет.

Так вот, в «Динамо» о договорных матчах «Спартака» я слышал. Поэтому в рассказе Андрющенко меня больше всего поразил не сам факт, а поведение спартаковцев. Ты людей попросил, люди тебе помогли. О чисто спортивном аспекте не говорю. Если бы «Спартак» чемпионом тогда не стал, вообще неизвестно, что было бы с командой. Видимо, золото чемпионата СССР приносило столько дивидендов, что «Спартак» не удержался от соблазна договориться с Ростовом.

Это было связано еще и с тем, что «Спартак» превысил лимит ничьих и после матча в Одессе очков не заработал. Ростов, за который выступали Александр Заваров, Игорь Гамула, Сергей Андреев и многие другие, боялись, и «Спартак» не был исключением. В случае поражения чемпионство обломилось бы.

Ростов попросил «Спартак» вернуть долг, когда находился в гораздо худшей ситуации. Не стань «Спартак» чемпионом, занял бы второе или третье место. А Ростов стоял на вылет и в итоге покинул высшую лигу. После этого весь Ростов, и Заваров в частности, «Спартак» ненавидел.

После того как узнал об этой истории, резко изменил отношение к Романцеву в худшую сторону, потому что он был тогда капитаном. О Бескове Андрющенко ничего не говорил. С Константином Ивановичем я на эту тему не разговаривал. Потом из разных источников узнал, что игроки договаривались без него.

Но Бесков об этом знал, у него было много источников информации. И потом, правду не скроешь. Если знают двое, узнают все. Я всегда отрицательно относился к «договорнякам». Но если уж играешь его, должен понимать, что, во-первых, о нем знает много народа, а во-вторых, тайное рано или поздно всплывет.

Я когда уходил из «Спартака» в «Ред Стар», сказал Романцеву, что ничего нельзя скрыть. В случае с Ростовом даже не сам факт «договорняка» важен. Если ты уже пошел по этому пути, поступай по-человечески. Иди до конца, не кидай людей.

Я Бескову ничего тогда не рассказал. Но однажды, было это после партсобрания в Московском городском совете «Спартака», на котором команду представляли Бесков, Старостин и я. Бесков сказал мне, что Старостин готовит ему на смену Романцева. Это было еще за 2–3 года до ухода Константина Ивановича.

Откуда у него была такая информация? Я лишний раз убедился в том, что он был очень осведомленным человеком.

Когда Бесков сказал мне о плане Деда, я ответил: «Про Романцева знаю серьезные вещи, поэтому отношение к нему негативное. Если решите уйти из «Спартака» или если вас уберут, не задумываясь, напишу заявление об уходе из команды. Даю слово». В тот момент для него это было как бальзам на душу.

• • • • •

Валерия Николаевна, жена Бескова, знала о планах Деда и всегда плохо отзывалась о нем. Она не простила ему то, что он убрал Бескова из «Спартака». Константин Иванович пришел на похороны Старостина, а она не пришла. И перед самой смертью Деда вообще интриганом назвала, уйдя из этой жизни его врагом.

Кстати, мне тоже передали, что в 1988 году, после того знаменитого собрания по Бескову, она и меня прокляла. Не знаю, насколько это проклятие подействовало, но во Франции мне было очень тяжело. Хотя внутренне чувствовал себя спокойно, потому что знал, что не участвовал в интригах.

Бескова я, конечно, не предавал и не думал поддерживать тех, кто хотел его снять. Когда после одного собрания понял, что назревает конфликтная ситуация, сказал ему: «Константин Иванович! Если почувствуете, что начинаю мешать вам своими высказываниями, скажите, и я уйду сам».

Я готов был уйти и после того собрания, но не мог команду бросить. Да и надо было как-то уход объяснять. Потому дождался конца сезона и написал заявление. Слово сдержал. Если бы не Романцев, я бы, наверное, еще подумал.