Спартак<br />(Роман)

У него не было фаворитов среди его женщин, так как он никогда не был способен ни на что большее, чем самые случайные отношения с любой женщиной. Любил говорить, что его семья была лучше упорядоченной и более мирной, чем большинство. Но теперь, когда он лежал в постели на Вилла Салария и вспомнил тот день, его мысли о своей семье не вызвали ощущения радости и тепла. Моральные терзания охватили его, ему было противно думать о том, как он живет. Тем не менее он исследовал инциденты того дня. Он видел себя с точки зрения, толстого, грубого человека в тоге, одиноко сидевшего в голом помещении, он позвонил в свой кабинет и, должно быть, сидел там дольше часа до того, как прервался. Затем постучали в дверь.

— Что там? — спросил он.

— Несколько джентльменов хотят увидеть вас, — сказала рабыня.

— Я не хочу никого видеть. — Как это было по-детски!

— Это отцы и почтенные особы из Сената.

И они пришли к нему, он не был потерян и изгнан из своего круга. Что заставило его думать, что будет изгнан? Конечно, они придут к нему! Он снова жил. Его эго вернулось. Он вскочил и распахнул дверь, он был прежним Гракхом, улыбчивым, уверенным, компетентным.

— Джентльмены, — сказал он. — Джентльмены, я приветствую вас.

В комитете было пять человек. Двое из них были консулами; трое других патрициями, известными и проницательными. Комитет пришел не столько из-за нынешней чрезвычайной ситуации, сколько для того, чтобы заново цементировать любые политические трещины, которые Гракх мог бы создать. Таким образом, они блефовали, предупреждали и ругали его.

— Почему, Гракх? Ты сидел целый год в ожидании возможности оскорбить нас?

— У меня нет ни остроумия, ни изящества, чтобы просить у вас прощения должным образом, — извинился Гракх.

— У тебя есть и то, и другое. Но это не относится к делу.

Он подал стулья, и они уселись вокруг него, пятеро пожилых, благородных мужчин, завернутые в тонкие белые тоги, ставшие символом Римского владычества во всем мире. Он принес вино и поднос со сладостями. Пресс-секретарь консул Каспий. Он польстил Гракху и озадачил его, ибо Гракх не наблюдал случая, одного из таких монументальных кризисов. Он часто мечтал сыграть роль консула, но в этой роли, он оказался бы не в своей тарелке, у него не было ни талантов, ни необходимых семейных связей. Он попытался угадать, что они искали, и предположил, что это было связано с Испанией, где восстание против Сената и Рима, конечно же, во главе с Серторием, превратились в войну между Серторием и Помпеем. У Гракха была для этого своя оценка. Он презирал обоих соперников и был настроен сидеть и позволить им уничтожить друг друга. Он знал, что пять джентльменов, сидящих перед ним, думают также.

— Ты видишь, — сказал Каспий, — что это восстание в Капуе, может иметь опасные последствия.

— Я этого совсем не вижу, — категорично ответил Гракх.

— Принимая во внимание, что мы пострадали от восстаний рабов.

— Что вы знаете об этом восстании? — спросил Гракх, сейчас уже мягче, чем раньше. — Сколько там рабов, кто они? Куда они ушли? Насколько ты беспокоишься?

Каспий ответил на вопросы один за другим. — Мы поддерживали постоянную связь. Первоначально участвовали только гладиаторы. Существует один отчет, что только семьдесят сбежало. В более позднем докладе говорится, что бежало более двухсот, Фракийцы и Галлы, а также несколько черных Африканцев. Более поздние отчеты увеличивали их количество. Это может быть результатом паники. С другой стороны, на латифундии могли быть волнения. Они, кажется, были ответственны за значительный ущерб, но никаких подробностей нет. Что касается того, куда они ушли, кажется, что они движутся в направлении горы Везувий.

— Не больше, чем казалось бы, — нетерпеливо огрызнулся Гракх. — Они идиоты в Капуе, они не могут оценить, что произошло в их собственном дворе? Там есть гарнизон. Почему гарнизон не покончил с этим быстро и оперативно?

Каспий хладнокровно посмотрел на Гракха. — У них в Капуе была только одна когорта.

— Одна когорта! Сколько войск вам нужно, чтобы одернуть несколько жалких гладиаторов?

— Ты знаешь, как и я, что должно было произойти в Капуе.

— Я не знаю, но могу догадаться. И я предполагаю, что командир гарнизона получает зарплату от каждого грязного ланисты, промышляющего в тех местах. Двадцать солдат здесь, дюжина там. Сколько их осталось в городе?

— Двести пятьдесят. Вот так. Нет нужды в оправданиях, Гракх. Войска были разбиты гладиаторами. Это то, что так беспокоит, Гракх. Нам кажется, что Городские Когорты должны быть отправлены немедленно.

— Сколько?

— По меньшей мере шесть когорт — не менее трех тысяч человек.

— Когда?

— Немедленно.

Гракх покачал головой. Это было именно то, что он мог ожидать. Он подумал, что он собирается сказать. Он очень тщательно обдумал это. Он перебрал в уме все, что знал о рабской психологии.

— Не делайте этого.

У него была привычка противостоять им. Они все спрашивали, почему.

— Потому что я не доверяю городским когортам. Пока оставьте рабов в покое. Пусть в них начнется небольшая гниль. Не отправляйте городские когорты.

— Кого мы отправим?