Спартак — фракиец из племени медов

Деций Гортензий приготовился идти, но в дверях остановился:

— Хотел еще спросить тебя, всемогущий Сулла, можно мне взять с собой Спартака? Он хорошо знает дороги во Фракии, в Иллирии и на всем полуострове.

— Как ты возьмешь? Он же у Лукулла.

— Со вчерашнего вечера он в Риме.

— Почему он здесь? Разве Лукуллу не нужны способные командиры?

— Спартак попросил отпуск лично у Лукулла, чтобы жениться на Лавинии. Он получил от нее письмо.

— Очень хорошо! Возьми его! Я сообщу об этом Лукуллу. А когда закончите поход на Митридата, Спартак вернется в Элладу. А отпуск продолжит после. Так будет лучше, тем паче, что его женитьба на Лавинии отложится. А там будет видно, состоится ли она вообще.

Сулла еле сдерживал накипавшее в нем раздражение:

— Вчера я получил сообщение, что ее муж, Квинт Медуллий, перешел на сторону Сертория.

— Вот этого никак нельзя было ожидать... Но... Что касается Лавинии... Они — в разводе с тех пор, как он отправился в Иберию. Я не вижу особых препятствий к ее повторному браку.

— Однако, когда формально она была его женой, мало кто знал об их истинных отношениях. А сейчас, когда станет известно, что Квинт Медуллий, — мой противник, чувства моих людей к нему могут быть перенесены и на Лавинию. Да и для Спартака будет лучше какое-то время быть от нее подальше.

33.

Местность, которую выбрал для сражения Деций Гортензий, позволяла его армии расположиться так, что ее центр будет находиться на равнине, левое крыло развернется и достигнет пологого склона с виноградниками, откуда невозможно было появиться ни коннице, ни боевым колесницам противника, а правое крыло упрется в большое болото — там тоже любая опасность исключалась. Лучшего места для встречи с противником, который по численности вдвое превосходит римлян, трудно было себе представить. В центре должны были расположиться два лучших легиона, составленные из ветеранов, испытанных в самых опасных битвах. Только туда Митридат сможет пустить свои боевые колесницы. Этим оружием он всегда разрушал строй и сеял ужас в рядах противника. Так было во время войн на берегах Понта Эвксинского и в Малой Азии. Буйные, полудикие кони, впряженные в колесницы, направляемые опытными конниками, в своем бешеном галопе доходили до неистовства. С большими серпами, прикрепленными по обеим сторонам головы, в неудержимом стремлении вперед они врезались в людскую массу и повергали на землю все вокруг. Там, где они носились, вершилась кровавая жатва.

Однако римские шпионы в Митридатовом войске, сопровождавшие его во всех походах, открыли и слабую сторону этого оружия. Об этом сообщили в Рим, и теперь командиры легионов знали, как отразить нападение боевых колесниц. Первую боевую линию составят три ряда лучших копьеметателей, которые должны метнуть свои копья, когда кони окажутся в тридцати шагах от них. Было измерено и подсчитано, что эти копья вонзятся в конские тела в двадцати шагах от первого ряда воинов, но по инерции раненые кони промчатся еще шагов десять и грохнутся на землю. Следующие за ними колесницы налетят на остановившиеся, а конников поразят римские лучники. Оставшиеся в живых окажутся хорошей мишенью для копьеметателей, стоящих в задних рядах легионеров. Достаточно попасть хотя бы в одного коня из пятерика, впряженного в колесницу, чтобы вывести ее из строя — это было проверено на учениях. Доказано было и то, что на расстоянии тридцати шагов при обычной скорости атаки больше половины копий достигает цели.

Но на деле получилось совсем не так, как предполагали римские военачальники.

После полудня у римлян уже было все готово для завтрашнего сражения с вдвое превосходящими силами противника. Но к заходу солнца Деций Гортензий получил сведения, которые расходились с прежними. Против его четырех легионов, насчитывающих двадцать четыре тысячи солдат, Митридат собирался выставить восемьдесят тысяч пехотинцев, около двадцати тысяч конников и множество боевых колесниц. И вскоре, как бы для подтверждения этих сведений, стали появляться первые отряды противника.

Гортензий тут же собрал весь преториум: легатов, военных трибунов, советников, центурионов. Он начал спокойно, как подобает римскому полководцу, который не имеет права волноваться, даже когда его армия находится под угрозой гибели:

— Согласно сведениям, которые мы получили в Риме от наших византийских соглядатаев, ожидалось, что нам предстоит сражаться с противником, вдвое превосходящим нас по численности. А сейчас из сообщения Суллы, которое я только что получил с почтовым голубем, явствует, что Митридат хитрым ходом сумел еще удвоить свою армию. С большим запозданием нам стало известно, что остановившись на один день в Ускудаме, он послал половину пустых обозов в Аполлонию, взял еще пятьдесят тысяч пехотинцев и погрузил ночью их на корабли, стоявшие у южных пристаней Понта Эвксинского. Утром нашим воинам предстоит сражаться одному против четверых.