«Спартак». Хроники возрождения». Книга пятая. Послесловие

«Это, конечно, наглость была, я на месте Бескова вообще бы кулаком засадил…»119, – признавал Хидиятуллин спустя годы. Константин Иванович, однако, ответил по-своему. По возвращению в Тарасовку игрока оглушила новость, что тренер за глаза обвиняет его в нечистоплотности: «И знаете, кто мне бесковскую версию сообщил? Дежурная, которая убиралась у нас на этаже: «Вагиз, говорят, ты игру продал?». Я чуть не упал… Быстренько собрался и уехал…»120. «Тут я вскипел и сказал себе: все…»121, – вспоминал Хидиятуллин. «Обида буквально душила. Я же в том матче так бился, что даже Юре Суслопарову, игравшему тогда за «Карпаты», по физиономии съездил. Отомстил за Романцева, которому он травму нанес…»122.

«Я учился в институте, от призыва был закрыт. Но написал заявление: «Хочу служить в рядах Советской армии», – и через сутки уже принимал присягу…»123. Прощание со «Спартаком» ожидаемо вышло скомканным: «Для Бескова это был удар. Узнал он об уходе перед последней игрой с «Черноморцем». Я пришел на установку, а Бесков сказал: «Вон! Ты уже не игрок нашей команды». И добавил: «Раз предал клуб, то предашь и сборную». Еще и оттуда убрал. Если б не Колосков, который за меня вступился, в сборную при Бескове дорога была бы закрыта…»124.

«Бесков, человек более опытный, умудренный, мог бы при желании подобрать ко мне ключики. Однако не захотел – тоже характер. Пошел на принцип…»125, – спустя годы Хидиятуллин сожалеет о своей тогдашней горячности: «Жалко времени упущенного, его не вернешь. Винить, естественно, могу только самого себя, и жаль, что не оказалось тогда рядом человека, который мог бы сказать: что ты делаешь, одумайся! Мне бы пойти тогда на маленький компромисс, нет, не с совестью, а просто немного приструнить свою гордыню. Я же из-за неосторожно брошенных тренером слов закусил удила: уйду и все, посмотрим, кто без кого обойдется…»126.

Вся эта драматически развивавшаяся история каким-то образом прошла мимо обычно зоркого на такие вещи Старостина, который также оказался поставлен перед фактом. Как вспоминал впоследствии Ринат Дасаев: «Пожалуй, только один раз я видел Николая Петровича подавленным. Это было после ухода Хиди в ЦСКА. Дня через два после собрания, на котором стало известно, что Вагиз принял решение оставить команду, Старостин подошел к нам с Олегом Романцевым.

– Это я прозевал, – огорченно признался он нам. – Не должен был Хидиятуллин уходить из «Спартака», никак не должен.

И, не дожидаясь нашей с Олегом реакции на столь неожиданное заявление, повернулся и, как-то непривычно, по-стариковски ссутулившись, побрел к своему кабинету…»127.

Проиграли в итоге все.

И «Спартак», внезапно лишившийся одного из ключевых игроков, о котором спустя пару лет, когда казалось, что из-за травмы в большой футбол он уже не вернется, Юрий Гаврилов скажет с восхищением, но в прошедшем времени: «…Вагиз Хидиятуллин за счет выбора позиции, общего понимания игры действовал. Интуитивно чувствовал, какой «зазор» надо оставить, чтобы или на перехвате сыграть, или сразу в борьбу идти, не давая осмотреться. Мог даже позволить мяч в ноги принять, но самое опасное направление перекрывал – будто мысли прочитывал. Столько раз на тренировках против него играл и поражался: на несколько ходов комбинацию видишь, а он все равно на ход дальше, причем часто на тот, который от тебя самого еще за семью печатями. Вот кто футбол кожей чувствовал!..»128.

И сам игрок, стремительно растерявший все, чем славился. Всего через год Лев Филатов с печалью заметит: «Все, наверное, согласятся с тем, что в 1980 году в олимпийской команде центральный защитник Хидиятуллин рассматривался едва ли не как самый яркий игрок и, уж во всяком случае, как необычайно одаренный. В нынешнем году в сборной его не было. Сначала многие горячо выражали недоумение. Мало-помалу оно сошло на нет. Осталось сожаление. Хидиятуллин не был ни болен, ни травмирован, весь сезон он играл на своей позиции, но не в «Спартаке», а в ЦСКА. И стал неузнаваем. Куда только девались его неукротимая отвага, жажда борьбы, тактическое зрение! Рядовой игрок, не больше, да еще частенько ошибавшийся. Я беру чисто спортивную сторону этого случая. Переходы мастеров из клуба в клуб вещь не безразличная. Будучи в «Спартаке», все последние годы решавшем сложные турнирные задачи, имевшем свою, ясно вычерченную игру, Хидиятуллин был не только равным среди товарищей, но и нередко возглавлял их. В ЦСКА же он оказался и среди новых партнеров, и в игре иного рисунка, и в атмосфере куда более скромных спортивных притязаний. Так сборная лишилась игрока, который, как легко представить, пришелся бы ей очень кстати…»129.