«Спартак». Хроники возрождения». Книга третья. 1978 год. Возвращение

Александру Нилину, пожалуй, удалось найти ключ к пониманию всех этих внезапных, на непосвященный взгляд, нередко конфликтных расставаний Бескова с ведущими и заслуженными мастерами: «В том-то и особенность – главная особенность, отличающая тренера Бескова, что он учит играть в футбол. Идет самой трудной дорогой – хочет, надеется научить футболу каждого, кто встретился на его пути. Но не может пройти равнодушно мимо игрока, который чего-то не умеет, а мог бы – не поздно еще – суметь при старании, при желании. И те же нетерпимость и несовершенство выражаются у него в резком – и жестоком по почти незамедлительно сделанным выводам – охлаждении к тем, кто достиг потолка, больше не прибавит, не сможет, израсходовал все резервы. И необязательно (Бесков в конце концов практик и при всех футбольных мечтаниях суровый и трезвый реалист) потерявший перспективу будет тут же отчислен…»583. Догадку Нилина подтвердит впоследствии и сам Константин Иванович, заметив: «Футболисты взрослеют и уходят из спорта, прекрасно понимая, что я расстаюсь с ними только потому, что они перестали отвечать моему представлению об идеальном игроке…»584.

«Работа тренера и работа педагога неразрывно связаны…»585, – заметил однажды, словно бы в подтверждение этих наблюдений Нилина, сам Бесков, а на вопрос, стоит ли браться за тренерское дело, если нет педагогических способностей, ответил коротко и жестко: «Лучше не браться…»586. Не имея возможности брать «готовых» игроков со стороны, Бесков был вынужден растить их сам. Впрочем, это вполне соответствовало его принципам: «…Что касается клубной работы, то я всегда старался уважать болельщиков других команд и приглашал футболиста, который по тем или иным причинам не подходил какому-то клубу, или из низших лиг…»587. Но главное – делать из никому не известных или всеми списанных со счетов игроков мастеров, кажется, и было его призванием…

Евгений Ловчев, имевший собственную историю отношений с тренером, впрочем, отказывал тому в праве именоваться учителем: «Многие футболисты, поигравшие в «Спартаке» бесковских времен, называют Константина Ивановича своим учителем. Долго пытался найти ответ на вопрос, почему так происходит, ведь Бесков был очень жестким, мнительным человеком, который не признавал своих ошибок. А потом понял – просто в бесковский период в «Спартаке» было много футболистов, приходивших, что называется, из ниоткуда: либо из второй-первой лиги, либо из команд, в которых они не были лидерами. Да, Бесков умел разглядеть талант, помочь раскрыться. Но учителем – убежден в этом – быть просто не мог…»588.

Однако Ловчев в такой оценке остается в одиночестве. Яростно возражал ему Георгий Ярцев: «…С тем же Ловчевым я во многом не согласен. Когда он дает негативную характеристику Бескову – это его субъективная оценка. У них были свои отношения. Ну, для тебя он не учитель, а для многих из нас – не просто учитель и наставник, а человек, который дал дорогу в большой футбол!..»589. Убежден был в педагогическом даре Бескова и Вагиз Хидиятуллин: «Сейчас я вспоминаю какие-то эпизоды из работы с ним, и диву даюсь, какой же он великий тренер! Это тот человек, который учил футболу. Вдумайтесь! Учил футболу. Вроде бы простая фраза. Но, подумав так, ошибетесь. Сейчас футболу никто не учит…»590.

«Ему доставляло явное удовольствие делать из нас, еще ничем не успевших проявить себя футболистов, игроков. На это ни сил не жалел, ни времени. Команда создавалась практически заново. Время от времени в ней появлялись новички. Многие из них потом возвращались в свои клубы – по игре не подходили. Но и тот, кому Бесков давал добро на спартаковскую прописку, еще не мог считать свою судьбу раз и навсегда решенной. Просто ему давался шанс показать, что в нем не ошиблись. При этом Константин Иванович не оставался сторонним наблюдателем, выжидающим, удастся ли новобранцу оправдать надежды. Он оказывался самым активным помощником. Сколько раз поддержка Бескова творила чудеса. И тот, о ком еще недавно говорили как о бесперспективном, удивлял способностями, о которых прежде никто, да и сам он, не подозревал…»591, – это слова Юрия Гаврилова.