«Спартак». Хроники возрождения». Книга вторая. 1977 год. Чистилище

«В 78-м, уже после возвращения в высшую лигу, «Спартак» играл на турнире газеты «Неделя» в манеже Сокольников. Проигрываем «Локомотиву», и в раздевалке идет скоротечный разбор полетов. Бесков жестко высказал недовольство команде, потом слова попросил Андрей Петрович.

Привожу его речь дословно: «Да, проиграли. Но вот что я вам скажу. Есть советский рояль „Красный Октябрь“, который, как ни настраивай, выше определенного уровня лучше все равно играть не будет. А есть фирменный инструмент „Блютнер“, который просто пока не настроен. Вот вы и есть „Блютнер“! Ничего страшного, если завтра и „Черноморцу“ тоже проиграем, мы готовимся к сезону».

Встает Николай Петрович.

– У тебя, Андрей Петров, все? – на старинный манер спрашивает Чапай.

– Все.

– Что ты здесь несешь? Какой «Блютнер», х… тнер?! «Красный Октябрь»… Нам завтра играть с «Черноморцем», а послезавтра – получать малые золотые медали. И как их получать – под свист публики?

Бесков, стоя в сторонке, кайфовал от стычки двух братьев…»70.

Споры братьев, к слову, не были такой уж редкостью. Напротив, как заметил Никита Симонян, «Андрей Петрович с Николаем Петровичем антиподы были, и проявлялось это даже в том, что если один говорил: „Он здорово играет!“, второй обязательно возражал: „Да он играть не умеет!“. Спорили до хрипоты…»71.

«Нравственная подотчетность» не мешала Андрею Петровичу подшучивать над старшим братом. Как рассказывал работавший помощником Бескова Петр Шубин: «…Мы часто парились втроем после тренировок – Бесков, Андрей Старостин и я. Андрей говорил: «Ты Николаю особо не верь, когда про футбол рассказывает. Знаешь, как он играл? Мяч запульнет подальше – и отдыхает. Он в футболе-то не волокет. Вот бухгалтер каких мало!»…»72.

Пожалуй, в чем оба Старостины сходились безоговорочно – так это в слабости к футбольному таланту Виктора Папаева. Симонян с удовольствием вспоминал трогательный эпизод из своей тренерской практики в «Спартаке»:

«Старостины души в нем не чаяли и тут уж были в полном согласии, не спорили. Однажды перед матчем, когда Папаев был не в лучшей форме, мы с Анатолием Исаевым, работавшим у меня помощником, подумали и решили: наверное, не стоит Виктора ставить на предстоящую игру. Но Николай Петрович воспротивился: «Как же без Папаева? Это же Папаев!» – даже покраснел, стараясь переубедить нас.

Долго мы с ним спорили. В конце концов, я ему сказал: «Уверен, что и ребята будут против того, чтоб Папаев играл в сегодняшнем составе. Поговорите с ребятами», – «Хорошо, – сказал он, краснея еще больше, – я пойду». Силой убеждения Николай Петрович обладал великой и смог внушить игрокам, что нельзя им сегодня на поле без Папаева.

– Ты знаешь, Андрей, – говорил потом брату, – еле убедил тренеров поставить Папаева. Не хотели!..

– Ха, не хотели! Я бы на игру не пошел. Мне бы там делать было нечего. Ха, они не хотели ставить Папаева! Николай, да неужели ты не можешь объяснить этим тренерам, что Папаев – Рихтер! Рих-тер!..»73.

Андрей Петрович не просто тянулся к команде как человек спартаковский и футбольный. В его сопричастности присутствовал куда более глубокий и важный смысл. Обычно принято в числе творцов возрождения «Спартака» упоминать два имени – Константина Бескова и Николая Старостина. Как заметил, однако, Георгий Ярцев, «…очень большая роль принадлежала не только Николаю, но и Андрею Петровичу… Сейчас фигура Андрея Петровича как бы ушла в тень – что несправедливо…»74. И действительно, на протяжении почти двух десятилетий, пожалуй, лишь Лев Филатов в своей последней большой книге «Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже» прямо воздал справедливость всем троим: «Героическими стараниями «стариков» – Николая и Андрея Старостиных и Константина Бескова – вернулся в строй совсем было затонувший «Спартак»…»75.

Влияние Андрея Петровича на Бескова казалось почти невероятным.

Многие отмечали, что в жизни Константина Ивановича был только один человек, к советам которого тот прислушивался в футбольных вопросах – «…лишь один, Андрей Петрович Старостин…»76. Ярцев подчеркивал: «…Этот человек был единственным, кто на установке или на разборе Бескова всегда мог высказать свое мнение об игре, о том или ином футболисте. Причем открыто, не за дружеским столом, а именно в рабочей обстановке, при всех…»77. А Ринат Дасаев вспоминал свое юношеское потрясение открытием, что Бесков вообще может у кого-то спрашивать совета:

«Впервые я увидел его в Тарасовке дня через три после того, как оказался в команде. Высокого роста, подтянутый, в светлой рубашке с коротким рукавом, темных спортивных брюках и такого же цвета элегантном галстуке, он стоял, опершись о деревянный барьер, огораживающий поле, где шла тренировка.

Когда занятие окончилось, Старший сразу же направился к незнакомому мне наблюдателю, радушно протягивая для приветствия руку. Чуть позже я увидел их сидящими на скамейке у клумбы. И совершенно случайно услышал слова Константина Ивановича: «А вы как считаете, Андрей Петрович?».

Кто же этот человек, у которого сам Бесков спрашивает совета?..»78.