Спартак — воин иного мира (СИ)

— Да, особенно эльфы с орками. Они вели безжалостную и кровопролитную войну, ведь последние посягнули на священные леса Даэртаур, — маг задумчиво погладил маленькую бородку, которая неожиданно появилось на его гладко выбритом лице. — Чуть позже к конфликту присоединились дворфы. Они выступили третьей стороной, так как преследовали собственные цели: их интересовали горные гряды в далеких северных землях, где земля не знала ласковых и теплых прикосновений солнечных лучей, где снег никогда не таял, и постоянно стояли невыносимые холода. В общем, если бы не Маджар со своим могучим войском, превосходящим численностью по отдельности каждую армию трех народов, никто бы не додумался остановить кровопролитную войну.

— Несладко же вам пришлось в прошлом.

— Так, мы немного отвлеклись от основной темы, — посетовал маг. — В древних манускриптах я ничего не нашел, как и в исторических анналах. Всевидящие почти нигде не упоминаются, но вот руку даю на отсечение, что их корни уходят очень глубоко, намного глубже, чем можно представить.

— Почему вы так считаете?

— Предчувствие, — лукаво улыбнулся Фараг. — Всевидящий — это тот же маг, но не в привычном понимании этого слова. За свой дар он платит тем, что становится немощным физически и лишается зрения, зато, не выходя из своей комнаты в башне, он может видеть весь мир, но только глазами растений, птиц, насекомых и других животных. Но и здесь его зрение отличается: если мы видим физическую часть мира, само дерево, то взору Всевидящего открыта его суть, корни, которые не видны нам.

Мальком задумчиво нахмурил брови. В голове вращалась какая-то мысль, которая неожиданно всплыла во время разговора с магом, но он никак не мог поймать ее за хвост.

— И какой от такого мага толк? — подключился к разговору после долгого молчания Гай.

— Во-первых, ни одна вражеская армия не сможет незаметно пересечь границу королевства, пока жив Всевидящий, — Фараг загнул мизинец. — Во-вторых, если же все-таки кто-то объявит войну, то можно подготовиться, спокойно собрать войска в одном городе, а потом атаковать противника в тот момент, когда он меньше всего ждет.

Маг загнул безымянный палец.

— Ну и в-третьих, — сказал Мальком, загнув Фарагу указательный палец, — если кто-то задумает восстание, то об этом можно будет узнать прежде, чем враг соберет вокруг себя достаточно много людей.

— Без Всевидящего объединенное королевство не простояло бы так долго, — подвел итог римлянин. — Теперь мне все ясно.

«Как долго я еще буду торчать здесь? — Чем дольше Томас оставался в Илазе, тем чаще он впадал в отчаяние. Это место давило на него своей гнетущей атмосферой безысходности. Неведение совместно с ожиданием чего-то — один из худших кошмаров, который может произойти с человеком. — Я скоро сойду с ума, если не вернусь обратно в материальный мир!»

*

Большая часть северного района превратилась в огромный костер, где бушевала одна из самых опаснейших стихий. Из-за сильной плотности расположения небольших деревянных домов и других построек, примыкавших друг к другу, пожар давно вышел из-под контроля, набирая обороты. Только одно здание осталось нетронутым: маленький храм, стоявший на отшибе возле речки, разделяющей город, и моста, который соединял восточную часть северного района с западной.

Посреди хаоса, смертей и разрушений храм стал безопасным местом, прибежищем для всех, кто искал спасения в вере, кто искал защиты под божьей дланью. Возле него собралась толпа отчаявшихся разношерстных жителей Архейма: плечом к плечу стояли бедняги и торговцы, ремесленники и мошенники, разбойники и контрабандисты, — все они забыли о прошлых обидах и разногласиях, чтобы выжить. Это сплотило их сильнее, чем могло казаться: общая беда в одночасье стерла все социальные различия, поставив всех на одну ступеньку. Не было бедных и богатых, не было хороших и плохих — все, что имело значение, это выживание.

Из храма вышел зверолюд, ростом не ниже шести футов, в черной тунике с золотистой оторочкой, плотно прилегающей к массивному телу, и со жреческой диадемой на голове. В руках он держал огромный деревянный посох, разрисованный непонятными символами. На общем фоне жрец выделялся окрасом меха: рыже-желтым, с небольшими сплошными черными пятнами. Его появление привлекло внимание абсолютно всех, кто собрался возле небольшого здания.

— В сей трудный час я обратился за помощью к богам, — воздел руки к небесам зверолюд. — И они откликнулись на мой зов.

— Как члены Совета четырех, что натравили на нас своих солдат? — прокричал обозленный бедняк и принялся демонстрировать всем рану на руке.

Толпа поддержала его гневными оскорблениями в адрес советников.