Спартак — воин иного мира (СИ)

«Да пошел ты», — подумал Мальком и злорадно осклабился, но вслух не осмелился этого сказать. Не стоит злить того, в чьих руках твоя жизнь и плеть. Время для игр кончилось.

Томас нервно переминался с ноги на ногу, готовясь получить следующую порцию острой боли за счет заведения. Он пришел к выводу, что наказание специально длилось так долго, чтобы привить особую любовь к смирению, ведь мастер-переводчик мог поступить намного проще — выпороть побыстрее и не возиться с ним так долго. Так бы поступил любой тренер, желающий добиться определенного уровня дисциплины в рядах учеников. Вот только наставник пошел дальше: он собирался не только причинить физическую боль, но и морально извести непослушного раба, дабы тот трижды подумал, прежде чем что-то произносить в присутствии господина.

Опять демон крепко сжал предплечье Малькома. Вслед за жестом последовал оглушительный щелчок — резкая боль пронзила плечо. Томас зажмурился, поджал губы и замычал, не позволив вырваться крику. Перед глазами замельтешили в диком танце назойливые то ли огоньки, то ли звездочки — парень так и не смог точно разобрать. Он сосредоточился на том, чтобы острая пульсирующая боль в плече прошла — представлял, как сейчас лежит на пляже, греется на солнышке, как красуется перед красивой незнакомкой, поигрывая мускулами, будто невзначай, а она в ответ соблазнительно стреляет глазками, словно призывая к действиям. На какое-то мгновение Мальком даже поверил в детально воссозданную воображением иллюзию, но реальность не позволила ему так долго пребывать в блаженстве: товарищ по несчастью подал знак.

Четвертый удар плетью пришелся на верхнюю часть спины — туда же прилетели первые два. Жалящее прикосновение выжгло на теле Томаса ярко-красную полосу, разорвав рубаху в клочья. В этот раз он сдержался и не издал ни звука, лишь на бледном, измученном лице, покрытым испариной, можно было отчетливо разглядеть оставленный болью отпечаток.

Демон и стражник силой поставили человека на ноги. Мальком слабо улыбнулся товарищу по несчастью, когда их взгляды на секунду пересеклись. В глазах последнего читалось сочувствие и, — нет, не рабская покорность или смирение, как предполагал Томас — достоинство. Демон с холодной решимостью помогал эльфу наказывать человека, но не по той причине, что так от него требовало нынешнее положение. Он ловко играл по их правилам, сохраняя чувство гордости и собственного достоинства.

«И того же он желает для меня», — в тот же миг дошло до парня.

Поэтому товарищ по несчастью вызвался быть добровольцем: чтобы поддержать Малькома и пустить пыль в глаза наставника.

«Что же ты все-таки замышляешь?» — призадумался Томас, поглядывая на того, кто невольно превратился из страшного существа, нагоняющего страх на всех, в надежного соратника. Но поразмыслить над тем, что же задумал один из сильнейших воинов, парню не удалось. Знакомый жест резко оборвал поток мыслей в его голове, заставив вздрогнуть и приготовиться к худшему.

Наставник не заставил себя долго ждать. Удар плети пришелся на поясницу, рядом с позвоночником. Томас зашипел сквозь зубы от боли, которая становилась все острее и пронзала каждую клетку его тела раскалёнными иглами. Он давно перестал сопротивляться и пытаться вырваться, но сейчас это желание вновь овладевало им, заражая разум безумной идеей обрести свободу или погибнуть, сражаясь за нее. Человек, доведенный до отчаянья, готов прыгнуть в бездну, если это сулит избавление от страданий.

Шестой удар… седьмой… восьмой… девятый. Ожидание становилось все тягостнее, боль — острее, а смерть — заманчивой перспективой и спасением. Удары плети подталкивали Томаса к краю обрыва. Он готов был вот-вот сорваться с него, полететь камнем вниз и разбиться об землю. Мальком не верил, что его побег увенчается успехом: это рискованное предприятие вело к единственному возможному концу — к верной гибели.

Характерный жест демона предвещал новую вспышку жгучей боли и окончание публичной порки. За все время наставник ни разу не проявил к человеку снисхождения: он с особым усердием орудовал плетью, будто наказывал провинившегося раба не за мелкую шалость, а за нечто большее. И последний удар не стал исключением — мастер-переводчик специально нанес удар по оголенной спине, куда прежде не раз бил.

Стражник и демон ослабили хватку и позволили Малькому обессиленно рухнуть на колени. Ноги и руки тряслись, тело било мелкая дрожь, во рту пересохло — каждый глоток буквально раздирал горло. Он изнывал от жары и жажды, живот сводило от голода; ему хотелось лечь на землю в позе эмбриона, забыться и даже умереть — лишь бы страдания прекратились.