Спартакилада.

Парни начинают играть и на сцену выходит солист. Девушки ревут от восторга. Егор в драных джинсах и рваной майке, весь рельеф фигуры открыто демонстрируется публике. Филатов босой. Ему выкрикивают какие-то непристойные предложения, но он не реагирует, а лишь отстраненно улыбается. Девушки смотрят на него, не в силах оторваться, кто-то снимает на телефон Егора. Концентрация внимания просто зашкаливает.

Руки солиста трогают струны электрогитары и нереальной чистоты звук наполняет помещение. Через несколько секунд хрипловатый и глубокий голос Егора раздается, летит над головами собравшихся. Слова песни проникновенные, полные надежды и любви. Это песня ищущего странника, потерявшегося человека, который в один миг обретает смысл своей раздробленной жизни.

Нежнейший перебор струн уносит в рай, дает ощущение тепла, душевной дрожи на самых трогательных нотах. Тела слушающих вибрируют и вырабатывают особую волну, уносящую сознание в просторы Вселенной. Глаза Филатова прикрыты, он ведет зал за собой, дарит свою музыку, наполненную великим чувством Любви, которую познал, щедро делится своей радостью. Делает это с удовольствием и щемящей тоской, боясь, что лишится всего, что обрёл.

Понимаю, это только для одного человека, для Маши. Все аккорды, все от первого и последнего слова, все эмоции, которые транслирует солист-все для нее.

Музыкальная композиция заканчивается и народ потрясенно молчит. Егор стоит на сцене, опустив голову. Я вижу, как выглядывает Маша и вытирает слезы с лица. Филатов, словно почувствовав ее, оборачивается и протягивает руку, зовет ее в немом жесте. Маша быстро идет и врывается в его раскрытые объятья, он что-то говорит ей на ухо, и Машуня отвечает ему кивками головы, счастливо улыбаясь.

Народ разражается аплодисментами, стоит оглушительный свист, все взбудоражено кричат и требуют еще песен. Егор отпускает Машу, коротко переговорив с ребятами, врубает такой трек, что танцпол содрогается от топота беснующихся людей.

Я сижу в удобной нише, размышляю, танцевать не хочется. Задумавшись, не сразу понимаю, что рядом со мной кто-то сел. Сразу не оборачиваюсь, но чувствую кожей кто это. Ну сколько можно ковырять эту слабо зажившую болячку? А может наплевать на все и…?

Мою руку, лежащую на сиденье дивана, накрывает мужская. Перевожу на нее взгляд, не в силах его поднять на сидящего рядом. Я знаю эту кисть, я помню, какими сильными и нежными могут быть эти руки. Лица касается ладонь и приподнимает мой подбородок. Он смотрит в глаза так трепетно, так жарко, что диван под нами сейчас вспыхнет.

20

Спартак дергает штору и отгораживает от беснующейся толпы, которой до нас нет никакого дела. Вновь поворачивается, и тесно придвигается. За это время мы не произнесли ни слова. Наверное, не надо. Все и так ясно. Вино, видимо, ударило мне в голову, или я так прониклась музыкальной композицией, что я обхватываю лицо Спартака руками, тяну к себе и припадаю к его губам.

Целую страстно и жадно, целую, как будто мы любовники, заблудшие любовники, которых не расцепить, не разорвать. Зализываю губы, которые не давали мне покоя долгое время, касаюсь его языка и просто схожу с ума от того, как Спартак отвечает. Его отдача убийственно прекрасна, она яркая, пронизывающая, трепетная и дикая. Он дрожит, стонет. Нам не хватает дыхания, и в тот момент, когда приходиться оторваться друг от друга и глотнуть воздуха, даже тогда не можем разорвать контакт, а просто близко соприкоснувшись губами, судорожно хватаем кислород.

Я забываюсь настолько, что сажусь на колени Спартака верхом, даю доступ к своему телу, к шее, груди, ногам. Я хочу, чтобы он меня трогал. Невыносимо желаю! Не могу оторваться от него совсем, не нахожу сил и бесславно, но так сладко сдаюсь и покоряюсь.

Спартак отрывается от меня только для того, чтобы взглянуть на меня, прочесть реакцию. Он смотрит внимательно. Его глаза затянуты поволокой, туманом, безумием желания и ….болью? Он смотрит так, что пугает меня, не понимаю пока, что всё это значит, но чётко различаю одно- вижу его жажда неутолима. И я хочу (пусть потом пожалею) дать ему бокал, наполненный сладким сиропом исполнения желания. Пусть он его выпьет, хотя бы сегодня, но при одном условии-мне отдаст половину.

— Ты знаешь, сколько я думал по ночам о нашем поцелуе? Как я буду это делать с тобой? Ты понимаешь? Лад… — шепчет он мне губы — Не могу больше, без тебя не могу. — смотрит на меня с жестким отчаянием. — Что ты делаешь со мной? Я с ума скоро без тебя сойду… понимаешь, ммм?

Его слова топят меня в море, в том самом море, в Сочи, и все чувства возвращаются назад и палят меня, сжигают. Кровь сворачивается и еще немного просочится сквозь поры. Ей нет места в моем бурлящем организме, просто нет! Твою мать, я хочу его. И если Спартак настоит, то я сдамся и будь что будет.

— Молчи…Просто молчи….не надо сейчас ничего говорить…….ты же видишь….ты все и так видишь…. — лихорадочно шепчу ему в губы между нашими поцелуями, которые яростно рвём друг у друга.