Спартанец

На Оресте были лёгкие кожаные доспехи и наручи, бронзовые поножи[32], шлем, как и у Ксантиппа, был коринфского типа, щит классический – лаконский. У Ореста, кроме меча-ксифоса, имелась двулезвийная секира-лабрис. Ксантиппу пришлось облачаться в полный гоплитский доспех. Он, может, и предпочёл бы снаряжение полегче, но военачальник должен внушать уважение, а в доспехах спартанец вызывал чувство благоговения и казался простым крестьянам почти что полубогом. Не зря когда-то жители Амфиполя обожествили спартанца Брасида, спасшего их город от афинян, и стали ему поклоняться. Так, человек в сознании амфипольцев превратился в бога, правда, после героической гибели, когда он возглавил атаку и получил смертельную рану, разбив афинское войско и убив афинского полководца Клеона.

– Они идут! – послышались крики.

Ксантипп подошёл к стене и прильнул к бойнице. Всадников Цербера приближалось совсем немного, всего-то полдюжины.

– Это парламентёры! – сказал Ксантипп Оресту и крикнул остальным: – Не стрелять! Пусть скажут, что хотят нам предложить!

Сложенные из камней стены всё-таки привели всадников Цербера в смятение, поэтому они решили начать с переговоров, хотя в другом случае пощады крестьянам не было бы. Как и всем остальным.

– Помнишь, Орест, – усмехнулся Ксантипп при виде приближающихся парламентёров, – как поступили с персидскими послами Ксеркса в Спарте?

– Сбросили их в колодец! – ответил Орест. – А в какой колодец ты собираешься скинуть этих посланников?

– Пускай живут! Пока. Послов негоже казнить. Тут наши предки были не правы, – сказал Ксантипп, внимательно всматриваясь в приближавшихся всадников. – Хотя, рассказывают, те вели себя слишком дерзко! За что и поплатились!

– А эти тоже, может быть, будут вести себя нагло! – резонно заметил Орест.

– Ничего. Я человек спокойный, вывести меня из себя почти невозможно. И у меня принцип – послов, какими бы они гнусными ни были, не убивать! А нарушать свои принципы я не собираюсь! – сказав это, Ксантипп увидел среди всадников Цербера Руфла. Он был уже в собачьих шкурах, вот только шлема, пёсьей головы, на нём не было.

«Как я мог этого не заметить? – подумал Ксантипп. – Ведь заметно же, что он никакой не крестьянин! Почему я не видел, что Руфл – воин, его руки привычны к копью и мечу, а не к мотыге. Я слишком мало обращал внимание на окружавших меня крестьян. Кто они для меня? Кто такой Руфл? Обычный крестьянин, пусть и здоровый, и крепкий. Из-за невнимательности я пропустил врага! Но почему он раньше не помешал мне? Пока мы были в городе, у него имелись десятки возможностей убить меня или привести убийц. Странно!» И ещё отметил Ксантипп, что лицо Руфла было сумрачным. Что-то его явно волновало.

Парламентёры подъехали к самой стене.

– Эй вы, смертные! – проорал рыжий всадник Цербера, его голос звучал приглушённо-искажённо из-за собачьей маски. – Цербер, наш повелитель, послал нас, чтобы предложить вам жизнь, но при одном условии!

– Это при каком же? – вырвалось у нескольких крестьян.

Ксантипп молчал, ожидая продолжения, хотя условия, которые сейчас будут выдвигаться, он мог назвать с большой долей вероятности. И его предположения быстро подтвердились.

– Вы выдаёте спартанца вместе с изменником кузнецом Тиаром, срываете стены и можете спокойно возвращаться в свои деревни. Мы вас не тронем! Иначе – всем смерть! Подумайте! У вас нет никаких шансов противостоять нам! А месть великого Цербера ужасна! Он не щадит ослушников! Но мягок с раскаявшимися!

Ксантипп окинул взглядом замерших крестьян. Как-то они отреагируют на это предложение?

Но тут послышался голос старейшины Тимея:

– Нам терять нечего! – крикнул старик. – Мы и ушли сюда, чтобы вам не покоряться. Попили вы нашей крови! Лучше уж смерть, чем под вами жить! Среди нас почти не найдётся человека, у которого бы вы не замучили и не убили кого-то из родных! Если бы у нас терпение не кончилось, разве бы мы стали жить в этих пещерах? А вы хотите, чтобы мы выдали человека, который вызвался нас защищать, нашу единственную надежду! Мы будем драться!

8

Всадники Цербера, похоже, опешили от подобной дерзости крестьян. Ксантипп видел, что не все крестьяне разделяют героизм Тимея, кое-кто предпочёл бы сдаться и выдать спартанца и Тиара, но таких оказалось немного. Да, похоже, крестьян крепко достали всадники Цербера, если большинство предпочитает погибнуть в бою, чем пойти на поклон. Но в разуме или житейской мудрости крестьянам не откажешь. Они понимали, что сначала всадники Цербера уничтожат сторожевого пса, то есть Ксантиппа, а потом без помех перережут стадо, то есть самих крестьян. Так что стадо переживёт сторожевого пса лишь на несколько дней. А сейчас грозный вид и непредсказуемость спартанца Ксантиппа пугает. Особенно пугают легенды о тех древних спартанцах, которые сокрушали царства, побеждали многочисленных врагов и никого и ничего не боялись, кроме позора и обвинения в трусости.

Всадники Цербера после отповеди Тимея какое-то время молчали. Не привыкли они к тому, что кто-то ропщет и не боится их.