Спартанец

Не все стрелы находили цель, большая часть застревала в щитах, но некоторые проникали внутрь «черепахи». Одна, вторая, третья… пятая… седьмая. «Черепаха» зашаталась и развалилась. Злобный вой всадников Цербера огласил окрестности.

Но упорства им было не занимать! Тут же начала возникать «вторая черепаха», одновременно лёгкая пехота усилила обстрел бойниц, пытаясь помешать стрелкам ополченцев.

Удалось развалить – лучники не подкачали – и вторую «черепаху». Тогда всадники Цербера стали сооружать три «черепахи» одновременно. Людей для этого у них хватало. А у ополченцев не было возможности расстрелять все три «черепахи» одновременно.

Хорошо бы полить их расплавленным свинцом или кипящей смолой, ну, на худой конец, кипятком! Но подготовить эти субстанции времени не было. Пришлось распределять усилия. Лучники по приказу Ксантиппа принялись обстреливать одну «черепаху», вторую встречали пращники и метатели дротиков. Третьей «черепахой» Ксантипп решил заняться сам.

– Если развалите «черепаху», – сказал он лучникам, – то сразу бегите на помощь пращникам!

По третьей «черепахе» у Ксантиппа был расчёт, что раз по ней никто стрелять не будет, то без помех всадники Цербера выстроятся и начнут взбираться на стену, то есть у него будет время, пока две остальные «черепахи» догоняют третью. И есть надежда, что от догоняющих останется лишь одна, другую разрушат лучники.

Ксантипп успел метнуть несколько копий и дротиков, прежде чем верхний ряд «черепахи» стал взбираться на стену. За его стеной стояли несколько ополченцев с копьями, но это так, на всякий случай, работать он собирался в одиночку. Верный Меленон также находился за его спиной, парень стоял, изготовившись к стрельбе, готовый в один миг натянуть тетиву и выпустить стрелу. Ореста Ксантипп отправил к пращникам и метателям дротиков, понимая, что те могут не сдержать врага. Сам же спартанец стоял, сжимая верное копьё, готовый к схватке. Он прикинул, что всадники Цербера не смогут взбираться на стену более чем по четыре человека одновременно.

Не прошло и минуты, как всадники Цербера возникли из-за стены. Они полезли, как тараканы, размахивая мечами и целясь в Ксантиппа копьями. И началось!.. Кто-нибудь видел, как ставят стога сена, как крестьяне вилами закидывают охапки подсушенной скошенной травы наверх, торопясь, стараясь как можно чаще снабжать работой стоящего наверху стога? Раз! Бросок! Два! Бросок! То, что делал Ксантипп, чем-то напоминало эту работу. Копьё его мелькало так быстро, чётко втыкаясь в тела нападавших, что не каждый успел бы сосчитать до четырёх, как четыре тела бездыханными падали, кто внутрь стены, кто наружу. Спартанец не промахивался, один враг – один удар. Врага не спасали ни щит, ни попытка отвести его копьё клинком или древком копья. За первой четвёркой последовала вторая, её ждала та же участь. И третья четвёрка была поражена копьём спартанца.

Сейчас Ксантипп не чувствовал к всадникам Цербера ни злости, ни ненависти. Для спартанца война – это просто работа, которой его учили с раннего детства, в которой и был смысл всей его жизни. Ксантипп превратился в боевую машину, он сейчас ничего не чувствовал – ни страха, ни боли, ни усталости. Он только замечал врага, видел его слабое, незащищённое место и наносил удар.

Ещё три четвёрки, возникшие на стене, поразил он копьём, но всадники Цербера продолжали лезть. Чего-чего, а тупой отваги и ярости им было не занимать! Как рассказывал старейшина Тимей, вождь всадников Цербера поил их каким-то напитком перед боем, после чего они испытывали боевое исступление, теряя страх, обуреваемые ненавистью. Но что стоила эта отвага, вызванная одурманивающими снадобьями, перед спартанским воспитанием, когда характер и личное мужество не нуждались ни в каких стимуляторах!

То, что спартанцы родственники мужественных руссов-ариев – непреложный факт! Не зря существует версия, что это их потомки создали потом воинское братство на острове Руян, он же Рюген. Сходство обычаев и традиций так и бросается в глаза! Но об этом не сейчас. Ведь сейчас идёт битва! И врагов всё так же бесконечно много, и они всё так же упорно стараются преодолеть стену.

Проблемой для Ксантиппа становились множившиеся у ног трупы всадников Цербера, ему некогда было их убирать, но двигаться становилось всё труднее.

Спартанец приказал стоявшим до этого момента за его спиной ополченцам растаскивать завалы из мёртвых тел. Те, заворожённые тем, как сражается спартанец, беспрекословно бросились выполнять, в спешке мешая друг другу.

На мгновение Ксантипп отвлёкся, и этого хватило, чтобы один из всадников Цербера успел спрыгнуть со стены и поразить мечом ближайшего ополченца. Ксантипп в это время вынужден был колоть следующую четвёрку врагов. Выручил Меленон. Он почти в упор всадил стрелу в прорвавшегося за стену всадника Цербера. Ксантипп, краем глаза видевший это, успел крикнуть парню:

– Молодец!

И продолжил своё кровавое дело, с огромной скоростью вонзая копьё во всё лезущих врагов.

Радостные крики лучников возвестили, что первая «черепаха» рассыпалась.