Спартанцы Гитлера

Восточная Пруссия была для Германии и Европы тем же, чем для Америки «дикий Запад», с той разницей, что остававшиеся в стране пруссы не были краснокожими, они были индоевропейцами и либо были ассимилированы, либо долгое время сохранялись как старопрусские семьи. Язык пруссов, близкий литовскому и латышскому, постепенно был вытеснен немецким, при этом каких-либо расовых или национальных преследований или ограничений не было, так как Пруссию цементировали другие ценности, преимущественно этического, а не расового или националистического свойства. С поданными ненемецкого происхождения в Пруссии обращались так же, как с немцами. Вплоть до Фридриха Вильгельма IV (правившего в 1840–1857 гг.), прусские короли обязательно владели и польским языком^{847}. В Западной Пруссии — по переписи 1910 г. — жили немцы, поляки, мазуры и кашубы. Мазуры были евангелического вероисповедания и говорили на мазурском языке (отличающемся от польского); они расселялись в восточнопрусских приморских районах и занимали треть территории всей Восточной Пруссии. Родственные же полякам кашубы проживали довольно компактно — в двух округах Восточной Пруссии они составляли 31 и 69% населения^{848}.

Тридцатилетняя война (1618–1648) стала для Германии колоссальной травмой; она принесла не только неописуемое опустошение и обнищание, не только полное порабощение крестьян в Восточной Германии и Австрии, но и разложение и деградацию немецкой культуры и мысли. Вакуум, возникший в XVII в. в германском пространстве после победы над габсбургскими гегемонистскими устремлениями, не мог быть заполнен мелкотравчатыми и корыстными князьями, и наступило столетие французского влияния в политике, литературе, архитектуре, искусстве, языке и обычаях. То, что Германия смогла обрести новое дыхание, — во многом есть заслуга протестантской, энергичной и мужественной Пруссии. Это стало очевидным с середины XVIII в. по войнам Фридриха Великого: казалось, что Пруссия вновь берет на себя миссию колонизации и освоения Востока. После третьего раздела Польши поражение Ордена под Грюнвальдом было отмщено, большая часть прусских подданных стала после войн Фридриха II славянами, прусское знамя развевалось над Варшавой.

Наполеоновские войны и Венский конгресс на время положили конец устремлениям Пруссии: русский царь стал королем Польши, но Пруссия сохранила Данциг, устье Вислы, Познань и Силезию. Иными словами, Пруссия была потеснена со славянских земель, но значительно расширилась на запад за счет присоединения рейнских земель — это способствовало усилению экономической мощи и процветанию государства. Перенос «центра тяжести» Пруссии на Запад способствовал обострению отношений с Австрией в борьбе за господство в Германии к основанию Второго Рейха в 1871 г. Казалось, что у Бисмарка не было намерений продолжения колонизации Востока, и два поколения пруссаков, забыв о возможностях движения на Восток, расширяли промышленность и торговлю, развивали флота и приобретали заморские колонии.

Долгие годы в немецком сознании пруссачество было синтезом подчеркнуто солдатского духа и христианского евангелического этоса; оно демонстрировало особый стиль, связанный с обостренным чувством долга, скромностью, умеренностью и правовым порядком в государстве. Связывать этот стиль с тоталитарным государством Гитлера нет никаких оснований, поскольку «экстремальный радикализм национал-социализма нашел своего вождя в австрийце с католического немецкого юга, а прусский трезвый дух кальвинизма и Просвещения отвергал экстремальный национализм»^{849}.