Спартанцы Гитлера

СС[18] в немецком обществе занимали особое место: они, по словам гауптштурмфюрера СС Дитера Вислисени, чувствовали себя «религиозной сектой нового образца с собственной формой и обычаями»^{232}. Элитный характер СС и отличал их от СА. Конрад Гейден указывал, что в отличие от революционных СА, в СС были воплощены консервативные ценности и принципы^{233}. В отличие от СА, в котором — как и во «фрайкорах», добровольных вооруженных отрядах фронтовиков после Первой мировой войны — царила преданность и лояльность к непосредственному командиру, в СС на первом месте стояла личная преданность Гитлеру; чувство чести и безукоризненная дисциплина, а также готовность к самопожертвованию — таков был эсэсовский символ веры. Весьма важным было то обстоятельство, что принадлежность к НСДАП в СА была необязательной, а СС были задуманы как часть партии, ее элита^{234}. СС достигли положения элиты общества благодаря трем следующим факторам: во-первых, партия довольно быстро превратилась в массовую организацию, занимавшуюся более интеграционными проблемами и пропагандой, чем политикой, а для осуществления последней Гитлер, как известно, предпочитал специальные организации. Положение НСДАП начало меняться только в конце войны, когда под влиянием Бормана партия стала наращивать политический вес и теснить СС. Во-вторых, после 1934 г. СА превратились в аморфное массовое образование, лишенное былого влияния и занимавшееся допризывной подготовкой, пропагандой и физкультурой. Третьим и наиболее значительным фактором была деятельность и активизм Гиммлера и Гейдриха и их бесспорные организационные достижения^{235}.

Поначалу эсэсовская концепция создания и воспитания новой нацистской элиты вызывала в партии смех — все это походило на принципы разведения кур, тем более что по образованию Гиммлер был агрономом и как опытный селекционер (он на самом деле одно время занимался куроводством) требовал от кандидатов в СС определенного роста (1,80 м) и ясной родословной до 1750 г.; все это казалось нелепым, но со временем к этому привыкли, тем более что все более притягательным становилось понятие элиты. Дело в том, что все те, кто не мог себя причислить к элите общества по образованию, происхождению или имущественному положению, увидели в СС свой шанс… Эти люди ожидали от СС и продуманной системы иерархии, и организации ритуалов, и культивирования чувства элиты. Жесткость и иерархия также нашли отклик у молодежи, поскольку в немецком национальном характере необыкновенным образом сочетались жесткость и романтика^{236}. Молодежь из средних слоев также охотно шла в СС, справедливо надеясь, что там легче можно будет сделать карьеру. Нельзя упускать из виду и то обстоятельство, что эта молодежь находилась в мире ценностей и представлений антибуржуазного движения «бюндише» с его культом лидерства, авторитаризмом, протестом против старого общества — все эти интенции нашли отклик в С.С. Также важно отметить, что насколько велико было в СС значение солдатских достоинств, настолько велико было для Гитлера значение С.С. Большой смысл имела и эстетическая сторона дела: СС собирались превзойти всех не только в насилии, но и в красоте. Черная форма, черные сапоги и белые перчатки: В этом был драматизм и затаенная угроза. Доминирующим типом функционера в СС были холодные, трезвые и несентиментальные технократы, богом которых была власть и эффективность; для них не возникало дилеммы «плохо — хорошо», но — «эффективно — неэффективно». Несмотря на фанатичную приверженность Гиммлера национал-социализму, при подборе кадров он совершенно не интересовался партийным стажем кандидата; Гиммлер искал умных, старательных и энергичных людей. Самым последовательным воплощением культивируемого в СС типа был руководитель полиции безопасности и СД Райнхольд Гейдрих, которого швейцарский дипломат Карл Буркхардт назвал «юным злым богом смерти»^{237}. Гейдриха даже его окружение называло «белокурой бестией» и он на самом деле олицетворял тип энергичного и вездесущего функционера СС, отличавшегося феноменальным профессионализмом и большими способностями^{238}.