Спасай и женись

Он пил ее глазами, впитывал в себя, наслаждаясь одним только образом, видом, зрелищем, не стремясь к большему и боясь мечтать о нем. А она протянула вторую руку, жестом заставляя его подняться.

Жора Волков вздохнул, словно сваливая с плеч огромную каменную глыбу, распрямился и недрогнувшей рукой освободился от ставших неимоверно тесными брюк. Именно в этот миг в окна ударило закатное солнце, заливая их обнаженные тела золотом и нежностью.

Они взялись за руки и медленно опустились на постель. Океан любви принимал их ласково, качал на своих волнах, в который раз ведя их сквозь бездну — в бесконечность.

Сквозь золотые лучи тело Лизы отливало серебром и перламутром, ее кожа была такой же нежной, как прикосновение осеннего солнца…

Лиза без страха, без тени сомнения или смущения жадно смотрела на сильного, красивого мужчину, лежащего рядом с ней, узнавала его, открывала заново, поражаясь тому, как много она уже о нем знает.

Знает, какие нежные у него пальцы. Какая горячая кожа. Как он красив. Как не портит его даже шрам и перебитый в двух местах нос.

Руки встретились — и поплыли по телу, как серебряные рыбки. Ласкали, гладили, промахивались — и вновь безошибочно находили дорогу. Изучали и учили. Направляли и подчинялись.

Ни он, ни она не помнили того момента, когда поплыли. Просто тела сплелись, и стало невозможно стоять, потому что нельзя стоять, когда летишь…

Прикипала кожа к коже, кровь серебряными брызгами пены менялась с невидимым океаном, и он принимал жертву, ласково раскачивая их на своих огромных ладонях, и два тела кружились в водовороте из серебра и плеска, тайны и истины, найдя друг друга и уже не в силах оторваться друг от друга.

Истина горела нестерпимым огнем под веками, и они открывали глаза, только чтобы убедиться: я здесь, я рядом, я — это ты.

И когда незримый океан взорвался мириадами брызг-звезд, когда небо утонуло во вспышках сверхновых звезд, а солнце преломилось изумрудом в зеленых глазах женщины, когда все встало на свои места и оказалось совсем иным, но зато бесконечно правильным, — тогда, поникнув на широком плече своего первого и единственного (почему-то она в этом не сомневалась) мужчины, Лиза прошептала, сцеловывая соленые капли испарины с кожи Волкова:

— Господи, как же это просто…

Он не стал ее переспрашивать. Ему смутно казалось, что он все понял.

И все-таки настал тот самый миг, когда стало невозможным валяться голыми в постели, и тогда Жора ушел к себе переодеваться в жениховское и обнаружил, что в его комнате расселись его дружки. Именно в этот момент, если честно, Жора Волков осознал, что женится совершенно по-настоящему. И впал в панику.

Действующие лица: баба Шура с тревогой на лице, Виктор Николаевич Зайцев (строгий костюм, бокал в руках, лицо бесстрастное). Наконец, счастливый жених, Георгий Степанович Волков (без пиджака, на лице отчаяние).

— Жорик, перестань валять дурака! Ты взрослый мужчина, не мальчик. Куда ты его дел?

— Я положил его здесь, клянусь! Меня Лизка убьет!

— Не понимаю, чего вы все так волнуетесь! Это же фуршет, не венчание. Ну, пойдет в другом…

— Я не сумасшедший, баба Шура! Он был здесь! Я снял, чтобы надеть запонки…

— Я вообще женился в белой рубашке. Это во второй раз. Собственно, в первый раз тоже, да еще и без галстука…

— Вспоминай, куда ты выходил…

— Я не выходил! Заяц, сбегай к Лизке?

— А что, он может быть там?

— Дурак, она волнуется, а ей нельзя!

— Сам дурак! Я-то ничего не терял…

— Прекратите оба! Как маленькие! Жорик, давай еще раз попытаемся вспомнить: ты вышел из душа, надел брюки…

— Сначала трусы…

— Заяц, заглохни!

— Я просто пытаюсь восстановить цепочку…

— Он прав, иначе не вспомнить. Значит, трусы, носки и брюки…

— … ты надел одновременно.

— Ха-ха-ха, очень смешно! Баба Шура, убери его, я его убью…

Тот же дом. Комната невесты. Действующих лиц очень много, потому что по всему дому шмыгают чьи-то дети. Трое из них точно принадлежат к близким родственникам, но в данный момент понять, где они, невозможно. Цветы, различные предметы женского туалета белого цвета. Лялька Бескозыркина, ослепительная платиновая блондинка, прихлебывает шампанское и критически созерцает невесту в свадебном платье.

Катерина, сильно беременная жена брата невесты, лежит на кровати, задрав ноги, и ласково улыбается.

Счастливая невеста Лиза Волынская. Нижняя юбка, корсаж, руки подняты вверх, на лице отчаяние. Говорят они все, в принципе, одновременно, но иногда в дверь просовывается баба Шура и успевает вставить еще и свою реплику в паузу.

— Нет, Лизавета, это решительно импосибл! Юбка вполне, но рюшечки на бюсте…

— Русская крестьянка девятнадцатого века!..

— Я вообще не помню, чтобы в каталоге было это платье. И замуж я уже не хочу. Я в туалет хочу…

— Потерпишь. Значит, так, скоростной режим. Катька, ты владеешь иголкой?

— Скоропись, стенография, законный муж, недвижимость в Бутове — ответ везде да. Но иголка — нет, нет и нет.

— Понятно. В принципе, можно было бы и так… Корсет сшит превосходно.

— Папа будет против!

— Ха! Ты же не за папу выходишь, а за Волкова! А он будет не против, я тебя уверяю…