Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

Мне позвонила солиситор и сообщила, что Королевская прокурорская служба изучила все доказательства, полученные в ходе масштабного расследования, и попросила полицию вынести вердикт. Она предупредила, что, если на этом этапе предъявят обвинение, меня могут арестовать. Она не знала, смогут ли меня выпустить под залог или же придется оставаться под стражей. Медицинский директор больницы Илинг заранее сообщил, что если будет предъявлено обвинение, то у них не останется другого выхода, кроме как отстранить меня от работы до решения суда.

В назначенный день мы с женой, двумя детьми и солиситором снова приехали в полицейский участок Хэрроу. Солиситором была белая женщина около 60 лет с короткими светлыми волосами. Когда нас вели по тускло освещенному коридору мимо грязных камер, я посмотрел на солиситора и по выражению ее лица понял, что следует ожидать худшего. Нас встретили младший детектив и его старшая по званию коллега. Их язык тела, молчание и подход к делу свидетельствовали о том, что они совершенно не беспокоились о моих чувствах и психологическом благополучии. Меня всегда учили избегать такого поведения, когда нужно сообщить пациенту плохие новости. Мне сообщили без преамбулы: «Королевская прокурорская служба доверила предъявить вам обвинение в непреднамеренном убийстве, совершенном 14 февраля 2010 года, и даче заведомо ложных показаний в коронерском суде 18 октября 2010 года». «Вам не нужно ничего говорить…» – сказал мужчина-офицер совершенно без эмоций.

Я посмотрел на солиситора, пытаясь понять, что делать, и она дала знак ничего не говорить.

– Мистера Селлу арестуют? – спросила она.

– Нет, но ему необходимо явиться в Магистратский суд Хэндона для предъявления формального обвинения. Пока мы не принимаем никаких мер, но если он не явится в суд или не выполнит одно из требований, мы придем и арестуем его, – сказала старший детектив.

* * *

Ничто не могло подготовить меня к этому моменту. В 1991 году в Сьерра-Леоне разразилась жестокая гражданская война, продлившаяся 11 лет. К счастью, отец умер до ее начала, но мать и родственники оказались в эпицентре военных действий. Кто-то из них был убит, кто-то серьезно ранен. Функционирующей медицинской службы там не было. Им пришлось жить в бушленде[10], чтобы спрятаться от воинствующих мародеров, которые убивали, калечили, насиловали и уничтожали собственность.

Я старался высылать им деньги, чтобы немного облегчить физические страдания, но с их психологическими шрамами ничего поделать не мог. Из-за своей беспомощности и чувства вины многие годы я испытывал посттравматический стресс.

Моя мать умерла вскоре после окончания войны от инсульта, и родственники считали это результатом психологической травмы, которую она получила.

Преодолев эти и другие сложности в жизни, я не мог вспомнить ничего, что могло бы сравниться со стрессом, испытанным теперь. Мне сообщили, что максимальное наказание за непреднамеренное убийство – пожизненное заключение, а если бы меня признали виновным еще и в лжесвидетельстве, я вполне мог бы провести в тюрьме остаток своих дней.

Получив медицинское образование, я посвятил всего себя тяжелой работе, чтобы стать хорошим хирургом. Лучше всего мотивировала на это возможность помогать людям.

Некоторые мои пациенты возвращались и благодарили за то, что я спас им жизнь. Эти слова значили для меня очень многое, но ничто не могло компенсировать боль, которую я сейчас испытывал.

* * *

Медицинский директор больницы Илинг предупредил, что, если будет предъявлено обвинение, меня точно отстранят от работы, но означало ли это увольнение? Я так не думал. В конце концов, я еще не был обвинен в каком-либо преступлении. Я гадал, что будет с женой и детьми, если это все же произойдет? У нас была ипотека, нужно было оплачивать счета. Оказалось, мы очень многое принимали в жизни как должное. Наши дети все еще пытались твердо занять свое место на рынке труда, и мы старались поддерживать их не только финансово, но и психологически, поскольку они переживали непростые времена. Кто будет заботиться о них? Кто будет лечить моих пациентов в больнице Илинг? Меня давно отстранили от работы в частной больнице, и всем своим пациентам я разослал письма, где говорил, что могу перевести их к коллегам, если они этого хотят. Конечно, они имели полное право самостоятельно выбрать хирурга. Я пообещал, что вернусь, но в глубине души понимал, что вернуться в частную медицину будет сложно, даже если с меня снимут обвинения. За годы работы я многого добился, но теперь все рушилось.

Глава 6

19 июля 2012 года