Спасатель

Пока его обыскивали, Поль пристально посмотрел на меня и едва заметно качнул головой. Что он хочет сказать, дошло до меня не сразу. Но когда афганец подошел ко мне, показывая отобранный у Поля пистолет, телефон и нож, сообразила. И отдала ему свой телефон, который торчал у меня из нагрудного кармана, затем отцепила с пояса спасательский нож, который был раза в четыре меньше французского.

Обыскивать меня не стали, и пистолет, торчащий в задней поясной кобуре и прикрытый специальной маскирующей складкой комбинезона, остался в моем распоряжении. Так вот что означал едва заметный жест Поля! Выходит, он знал, что солдаты не станут обыскивать женщину, и предупредил меня, чтобы я не отдавала оружие добровольно, сама…

Наверное, я произвожу странное впечатление на афганских солдат. Женщина без паранджи должна вызывать у них по крайней мере чувство беспокойства, если не враждебности. Но только не опасности. Женщина на Востоке – традиционно забитое и слабое существо, занимающее место в суровых глазах восточного мужчины где-то между человеком, то есть мужчиной, и животным. Она годится только на то, чтобы готовить пищу и рожать детей, и никогда не воспринимается ими как противник… Отсутствие у меня оружия было для них само собой разумеющимся и не вызвало никакого подозрения. Ну что ж, это мне на руку…

Карабкаться по горной тропе на этой проклятой лошади, которая то и дело норовит тебя сбросить, занятие мало приятное.

Со стороны может показаться, что это увлекательное путешествие – сиди себе на лошадке и поглядывай по сторонам на живописные горные пейзажи. Я же находилась в постоянном напряжении, изо всех сил старалась удержаться, чтобы не быть сброшенной либо на землю, либо прямо в пропасть, от которой порой отделяло метра полтора-два. И не дай Бог ослабить бдительность и вовремя не врезать лошадке по ноздрям: зубки у милых животных тупые, но челюсти мощные – хороший укус может запросто раздробить кость.

Это объяснил мне Поль, который явно знал о местной жизни и нравах ничуть не меньше Грега, просто, как говорится, не вылезал вперед. Я поняла, что такова была его тактика в общении с американцем, хотя и не видела в ней особого смысла.

Предупреждение Поля заставило меня быть еще более осторожной в общении со своим «транспортным средством», но чем больше я следила за лошадиной ухмылкой, с которой она оборачивала морду, тем меньше меня занимали окружающие красоты.

Добавьте к этому сгущающиеся с каждой минутой сумерки и вы получите полное представление о прелестях нашего путешествия. Не говоря уж о том, что я не имела никакого представления, куда нас везут, зачем и что вообще нас ждет впереди…

Ночь в горах всегда наступает внезапно.

Это я хорошо знала, но темнота тем не менее упала на нас сразу, словно снег на голову. Наш небольшой караван остановился прямо посреди крутого горного подъема, и около часа мы ждали, пока взойдет луна, хоть я и с сомнением относилась к ее возможностям осветить дорогу настолько, чтобы можно было не опасаться за свою жизнь. Было так темно, что черноту под ногами невозможно было отличить от черноты пропасти, находящейся всего-то в паре метров. Продолжать путь в таких условиях могли только самоубийцы…

Поль, воспользовавшись вынужденным привалом, взял на себя роль моего опекуна-наставника и начал объяснять то, что я и без него хорошо понимала. Судя по всему, сказал он, цель нашего путешествия уже близка. В Афганистане, мол, мало любителей ночных переходов по горам. Рисковать жизнью, бродя ночью по горам, даже талибы решаются только в исключительных случаях…

«А кто вообще из нормальных людей рискует жизнью ради своего удовольствия?» – хотела я спросить, но промолчала. В конце концов имидж неискушенного и не знающего местных условий новичка мне не помешает. Самая лучшая позиция в отношениях с противником – это когда тебя недооценивают… А был ли Поль моим союзником – этого я еще не знала наверняка…

Глава десятая

Взошла луна и осветила тропу не хуже закатного солнца. Однако уже минут через пять я поняла, что лунный свет обладает одной неприятной, тем более в горах, особенностью – он искажает расстояние, делает опасность нереальной.

Пропасть в каком-то полуметре слева от твоей ноги совершенно не вызывает у тебя чувства опасности, потому что похожа просто на тень от скалы… И стоит твоей норовистой лошадке оступиться… Все, что от тебя останется – только прощальный крик, который сам вырвется из тебя во время полета на дно ущелья…

Похоже, и солдат дорога начинала беспокоить, они чаще стали покрикивать на своих лошадей, а в особо опасных местах двое из них даже брали за поводки наших с Полем, справедливо не доверяя нашему наездническому умению.

…Место, куда мы через полчаса прибыли, производило впечатление чего-то нереального. Неожиданно мы выбрались на ровную и длинную площадку, которая, как и тропа, примыкала к краю обрыва, заросшего невысокими деревьями, но была гораздо шире и ровнее. Это было похоже на кусок горного шоссе, только вместо асфальта под ногами – ровная утоптанная поверхность скального выступа…