Спасатели и гробовщики Владимира Путина

Наконец: «…автор не знает или является пропагандистом. Тогда что он делает среди писателей?».

Слово «пропагандировать» в переводе с латинского означает «распространять». Да, конечно, я пропагандист, как и тот великий поэт, который сказал:

Чувства добрые я лирой пробуждал…

Как пробуждал? Пропагандой добра.

В мой жестокий век восславил я свободу…

Как восславил? Пропагандой свободы.

И милость к падшим призывал…

Как призывал? Пропагандой милосердия.

Я вот уже лет тридцать занимаюсь главным образом пропагандой отвращения ко лжи, прежде всего — к исторической лжи о моей родине, о моем народе. Если вы этого не понимаете, пан Городницкий, то вам нечего делать среди моих читателей.

Буденный и Шойгу

Президент Путин на исходе второго десятилетия своего правления решил, наконец, навести порядок в важнейших сферах царства-государства. После того, как даже вроде бы послушная вице-премьер Татьяна Голикова, а потом и сам патриарх Кирилл один за другой громогласно заявили на всю страну, что идет катастрофическая убыль народа, а русские просто вымирают, Путин проснулся, очухался и устроил заседание по вопросу убогого состояния «первичного звена» медицины, т. е. больниц. Диверсионной политикой правительства число больниц путем «оптимизации» доведено ныне до уровня царской России 1913 года.

Собрались, поговорили. И никто не посмел напомнить, что ведь сам-то Путин все время твердил нам, что население растет, а его кремлевский дружбан Медведев даже называл цифру: выросло на 30 тысяч. Он, как всегда, и тут даже не соображает, что в стране с населением, допустим, в 145 миллионов такая цифра роста просто неуловима, она в пределах статистической погрешности. А оба они еще и заливались курскими соловьями о росте в последние два-три года средней продолжительности жизни, опять не соображая, что столь краткие сроки не могут выявить такие данные. Словом, не понимая, что говорят, они и тут морочили нам голову.

Отдав мудрые распоряжения, то есть решив на свой лад проблему с медициной, и даже не щелкнув по лбу ни себя, ни Медведева за оптимистические фокусы, Путин кинулся решать другую важнейшую проблему — защиту русского языка. Опять устроил заседание. Оказывается, есть специальный Совет по русскому языку при президенте. А ведь давно существует еще и такой же Совет, который возглавляет патриарх. Где он? Что сделал за несколько лет существования? Неизвестно…

Президент обрушился на «пещерных русофобов» разных стран, которые теснят русский язык и хотят истребить его вовсе. Прекрасно. Только среди пещерных людей русофобы не встречались. Да и было это ужасно давно. А самые буйные русофобы и гонители русского языка не за бугром, а дома, в Москве, под носом и у министра культуры, и у обеих палат парламента, и у самого президента.

Уж чего нагляднее — вся страна, все города и веси утыканы вывесками на английском языке. Как в Сингапуре! И ведь это опять ежедневно, ежечасно, повсеместно видят все — от лучшего друга русского народа их благородия Жириновского до президента. Что стоит издать указ: «Убрать с лица России заморскую иностранщину!». Не смеет…

А вот еще телепрограмма «Голос». Выступают, так сказать, домашние любители пения. Очень хорошо. Пусть выступают, может, станут настоящими певцами. Но ведь из десяти человек лишь один-два поют на русском языке, остальные — на том же английском. И это тоже не вызывает ни протеста, ни даже удивления как у руководителя программы, напялившего черные очки, так и у членов жюри, профессиональных и вроде бы русских артистов. Они все считают это совершенно естественным, обычным, закономерным делом.

Вот, Путин, до какой степени русофобская политика вашего правительства вышибла русский дух даже в людях культуры, в которых он должен быть силен и крепок, как ни в ком. Ведь такие унизительные и ненормальные для страны вещи как помянутые заморские вывески и телепрограмма «Голос» невозможны даже в каком-нибудь Люксембурге или Эстонии. А у вас, повторю для тугоухих, все это под носом. Но вы словно приехали в Россию погостить, и вас это совершенно не касается.

А ведь было время… В двадцатых годах, решив, что пролетарский интернационализм — это нечто безбрежно-прекрасное, некоторые ученые мужи предложили нашу родимую кириллицу заменить чужеродной латиницей. Как только это дошло до Сталина, он, говорят, вызвал тех мужей и предложил им написать объяснение своей затеи китайскими иероглифами. Не знаю, так ли именно было дело, но несомненно одно: грузин Сталин пресек русофобскую затею. А казалось бы, ему, политику, руководителю партии да еще, повторю, грузину до этого ли. А незадолго перед смертью Сталин написал работу «Марксизм и вопросы языкознания». Отправной точкой для нее послужила дискуссия о языке, которая тогда шла в научных кругах. Как ни старались нынешние проворные мудрецы найти в ней что-то вредное, ненаучное, ничего не сыскали.