Спасатели и гробовщики Владимира Путина

Поляки не пригласили представителя России на юбилей своего разгрома. Они тут всего лишь следовали примеру своих хозяев, не пригласивших нас на недавний юбилей открытия Второго фронта. Конечно, это государственная подлость, и наши голосистые политологи негодуют. Но, боже мой, мыслители! Есть же другая сторона вопроса… Да если бы и пригласили, нам, тем более после казуса с юбилеем Второго фронта, следовало бы отказаться: милуйтесь, мол, между собой, а мы никакого отношения к развязыванию и к началу войны не имели, вот будет юбилей Победы — это наше дело, тогда можно кое-кого даже из вас пригласить.

Но что нам до поляков! Нам о своих думать надо. О том, например, что все четыре наших президента один за одним приносили Польше извинение за Катынь: да, прав, дескать, был душка Геббельс, это наши негодяи расстреляли там польских офицеров, наши, советские. Кто же еще! Не немцы же. Им хватило того, что они истребили шесть миллионов поляков. Зачем им еще несколько тысяч? Смешно! Правда, говорят наши великие президенты, была государственная комиссия по Катыни во главе с главным хирургом Красной Армии Н.Н. Бурденко, при участии писателя Алексея Толстого и митрополита Николая. Изучив на месте все данные расстрела, они пришли к выводу, что это трагедия — дело рук немцев. Но кто они такие, эти совки, по сравнению с доктором Геббельсом! Он смог отравить шестерых своих родных малых детей. Шестерых! А кто из этих мог бы отравить хотя бы старую тещу? Смешно!

Нынешний президент мог бы добавить, что у нас под его чутким руководством и свои геббельсы выращены, например, Вова Жириновский. Он, как доктор Геббельс, бешено, до умопомрачения, до слюнотечения ненавидит коммунистов, то и дело грозится вешать их, расстреливать, и никто ему брехать не мешает. А недавно он заявил по телевидению, что в развязывании Второй мировой войны виноват вовсе не Гитлер, не фашисты, не Германия, а Польша. Он взял фашистов под защиту, отвел от них все обвинения.

Таким образом Владимир Вольфович завершил свое духовное развитие.

Лев Толстой и пан Городницкий

Моя статья «Четыре президента и два Геббельса» вызвала интерес читателей, ее поняли и одобрили все, кто откликнулся, кроме Виктора Городницкого, может быть, поляка. Я думаю, мой ответ ему имеет смысл сам по себе без обращения к помянутой статье, потому и предлагаю его вниманию читателей.

Он приводит цитату из моей статьи: «Начать с того, что их начальник государства Юзеф Пилсудский успел в январе 1934 года незадолго перед смертью первым в Европе заключить с Гитлером договор о ненападении с секретным приложением. И они теперь стыдят Советский Союз, который в обстановке международной изоляции вынужден был принять предложение немцев о подобном договоре. А как можно было не принять!». И продолжает: «И это о большой сильной стране — СССР…

А как могла Польша, в младенческом возрасте, просуществовавшая чуть больше 20 лет после своего возрождения, "не принять…" Не было у Польши ни сил, ни средств противостоять Германии. Приходилось соглашаться на все, лишь бы опять не лишиться своей государственности, которой ее лишила, кстати, Россия…».

Во-первых, о каком угрожающем существованию Польши ее противостоянии с Германией, на что, дескать, у поляков не было сил и приходилось соглашаться на все, говорит автор? На стороне Польше, на защите ее интересов стоял Версальский договор, который в 1934 году Гитлер еще не решался нарушать. К тому же ведь Польша получила самостоятельность по итогам Первой мировой войны, т. е. в результате оккупации в 1915–1917 годы ее территории Германией, и, казалось бы, должна была за это не противостоять, а быть признательной ей, чем и могло быть предложение договора о ненападении.

Во-вторых, автор, как и его единомышленники, в том числе польские, осуждает «большой сильный Советский Союз» за договор с Германией. Но ведь приходится повторить, что не мы предложили его немцам, а немцы — нам. Попросту говоря, тебе обещают, что если ты не тронешь, то тебя не тронут — как можно отказываться от такой замечательной перспективы? Договор о ненападении желательно иметь со всеми, кто предложит его. В моей статье, видимо, недостаточно ясно сказано: дело не в договоре поляков с немцами, а в том, что они стыдят нас, своих спасителей, этим договором.