Спасение души

Моя мама подходит и встает рядом со мной, ее рука касается моей, пока я перевожу взгляд с одного человека на другого. Постепенно мое дыхание выравнивается, а ноги расслабляются.

— Они застряли в промежутке, точно так же, как и ты.

— Что ты имеешь в виду?

Их так много, что невозможно по-настоящему разглядеть, сколько их здесь. Шок все еще мешает моему разуму осмыслить то, что мне говорят.

— Ты не мертва и не жива.

Прижимаясь головой к ее голове, я задерживаю дыхание.

— Море душ делает тело мертвым — подобно глубокому сну — сохраняя его в сохранности. Но оно не убивает душу. Оно заманивает ее в ловушку, удерживая силу и накапливая ее.

Мое лицо бледнеет, когда воздух, который я с трудом удерживала в легких, вырывается наружу.

— В ловушке?

Я перевожу взгляд на окружающих нас фейри, которые наблюдают за нами.

Затем, внезапно, в моей голове вспыхивает воспоминание о том, как Уиро заставил меня бросить мужчину-фейри в Море Душ в качестве демонстрации. И я никогда не забуду ни его лица, ни его имени — Винсент.

Я спросила, куда отправилась его душа, и с абсолютной ясностью все воспоминания нахлынули на меня.

— Они все были заперты здесь…

Вспоминая все тела, плавающие в Море Душ. Безжизненные, но в идеальном состоянии. Их там… так много.

Боковым зрением я вижу, как она кивает.

— Это также причина, по которой твоему отцу нужна твоя пара.

Моя голова быстро поворачивается к матери, глаза расширяются, когда мы встречаемся взглядами. Мое сердце тяжело давит, чувствуя, как оно опускается в низ живота, сильно скручиваясь, когда желчь обжигает горло.

— Откуда ты знаешь…

— Я наблюдала за тобой. Отсюда нет пределов тому, что я могу видеть. В конце концов, я была Богиней Света.

После этого она игриво ухмыляется, прежде чем взять мою руку в свою, проводя большим пальцем по костяшкам моих пальцев.

— Даже не подозревая об этом, ты спасла мир, пожертвовав собой ради любви. Твой принц — последнее, что было нужно Уиро. Он последний, кто остался в его роду.

Мои брови хмурятся, и комок беспокойства подкатывает к горлу. Меня сейчас нет рядом, чтобы защитить его. Я оставила его одного, и он не знает. Он понятия не имеет, зачем он понадобился моему отцу. Я проглатываю комок беспокойства и страха, ненавидя себя за то, что меня нет рядом с ним.

Ее рука указывает на всех фейри, стоящих вдоль леса.

— Все они виверны в той или иной степени. Будь то полный оборотень или наполовину, все они когда-то были избранными в своей родословной.

— Виверны… А не драконы? — я спрашиваю, потому что оба термина используются в Дейадруме, а железо, используемое против них, широко известно как Виверна.

Она только качает головой.

— Использование дракона стало хорошо известно из-за страха людей, не совсем понимающих разницу. Они знают только, что звери из их сказок на ночь похожи на виверн-оборотней, которые раньше процветали в Дейадруме. И вот, это осталось в памяти каждого рассказчика и горожан как драконья родословная.

Я понимаю, как это могло измениться со временем, потому что я никогда не видела полностью измененного дракона или виверну, чтобы заметить разницу.

Она поворачивается обратно к фейри, рядом с нами.

— Но с самого начала Уиро охотился на них, чтобы заманить в ловушку в Море Душ и забрать свою силу, которую они несут. Я много раз пыталась остановить его, — ее грудь опускается, прежде чем ее зеркальные глаза останавливаются на мне. — Когда избранный уходит, рождается другой.

— Значит, каждый раз, когда мой отец загонял кого-то в Море Душ… это удерживало их силу запертой в теле, в то время как их душа отправлялась в промежуточное состояние? Даже если они не совсем мертвы?

Она торжественно кивает.

— Море Душ действует как подобие смерти, удерживая источник силы, который становится сильнее с каждой душой, — ее рука находит мою, сжимает ее. — Твой супруг — последний, кто остался в живых, поскольку у него не родилось наследников, и судьба зависит от его рода.

Орган в моей груди замирает, пытаясь протолкнуть кровь по венам, пока я вдыхаю ее слова. Но все, на чем я могу сосредоточиться — это бесчисленные глаза, которые по-прежнему устремлены на меня. Я повторяю ее слова.

— Все они были… избранными в какой-то момент жизни.

— Да, — ее голос напряженный, с оттенком печали. — Многие из их вида были убиты из-за страха или агрессии. Но избранные были похищены, как только твой отец смог их найти.

Я сжимаю грудь кулаком, сжимая там материал своего платья. Какой смысл настолько поглощаться властью, чтобы планировать стереть с лица земли целую расу? Убивать невинных, чтобы утолить свою жажду эгоизма?

Извращенная часть меня хочет посмеяться над тем, как судьба могла быть такой подлой, дав мне в жизни двух отцов, у которых схожие взгляды. Двое мужчин, которые уничтожили бы мир, если бы это означало быть самыми могущественными. Это дурацкая шутка.