Спасение мира и другие неприятности (СИ)

Они посмеялись оба. А наутро Ингрид сотоварищи уехала искать Санкр Тор. Хондитару, которого она наняла в проводники, она соврала, что ищет дорогу в айлейдские руины и показала карту, где была отмечена Нинендава. Охотник лезть в проʼклятое место отказался наотрез, но обещал вывести на дорогу, откуда компания самоубийц легко доберётся до своих развалин. И Ингрид, и Бауруса это вполне устраивало.

***

Зима была не особенно снежная: снега намело по колено, а не выше пояса, как нередко бывает в горах Джералл. Ну, то есть, попадались лощинки, где он лежал по грудь норде, а босмер, вздумай он спешиться, ухнул бы по самые уши. Лошадей через такие места приходилось переводить по расстеленным одеялам и плащам — видок после этого у путников был, конечно… но в остальном дорога была не такой кошмарной, как опасалась Ингрид.

А на небольшом плато, где ещё высились остатки башен и стен, свирепый ветер частью сдувал, частью плотно зализывал выпавший снег. И это было хорошо, потому что в руинах города до сих пор обитали полчища скелетов. Драться с ними, барахтаясь в сугробах, было бы совсем не весело, а так удалось худо-бедно очистить развалины.

От надземной части самого форта тоже мало что осталось — что не было разрушено во время осады, над тем потрудились время и непогода.

— А ведь Санкр Тор означает Золотой Холм, — с сожалением проговорила Эарана, озирая унылые островки серых щербатых стен, осыпающиеся башни, ещё не обрушившиеся, но уже выглядевшие так, что соваться под них никто не рисковал, арки… — Красивый город, видимо, был когда-то.

— Кватч тоже неплохо смотрелся, пока был цел, — буркнула Ингрид.

Она была хронически не в духе, подавлена и зла: и в подземелья лезть не хотелось до тошноты, до завязывающихся узлом кишок, и по дороге они до хрипоты спорили с Эараной по поводу всё того же злосчастного портрета, который отважной героине так и не дали ни сжечь, ни разодрать. Шанель и продать его отказалась, и что-то в нём менять отказывалась тоже, а графиня её в этом поддержала. «Вы не понимаете, леди Фросткрег, — отрезала она. — Неважно, как вы выглядите на самом деле. Важно, какой вас представляют». — «Ага, — ехидно отозвалась Ингрид, прикидывая, как бы подобраться к этой мазне с бутылью скипидара, — и после такого портретика меня живьём ни одна собака не признает». — «Ничего подобного, — влезла Шанель. — После моего портрета любой, кто вас увидит вживую, в своём воображении дорисует вам и бледное золото волос, словно заснеженные горы на закате, и глаза как небо над горами. Никто не скажет, что видел мародёршу Алебарду. Все будут восхищаться могучей северной красавицей Ингрид Фросткрег». Об этом Ингрид и спорила с Эараной, когда на это оставались силы и время. О том, надо ли приукрашивать героев. «Дурища нордская, — привычно уже обозвала её эльфийка. — Легенды не плесень, сами собой не заводятся, их нужно правильно сформировать. Вот Шанель уже написала такой портрет, где ты выглядишь как надо». — «Кому надо?» — мрачно спросила Ингрид. — «Тебе, бестолочи, в первую очередь. Детям твоим будущим, внукам. Тамриэлю. Мальчикам-девочкам, которые будут век-другой спустя слушать песни и сказки о благородной, могучей и прекрасной леди Фросткрег, закрывавшей Врата Обливиона. Ты должна быть в них такой, чтобы тебе хотелось подражать, быть на тебя похожими…» — «Чтобы выросли книжными рыцарями вроде Мазоги, что ли?» — «Да уж лучше такими, чем мечтающими о карьере в Тёмном Братстве». На это возразить было нечего, но Ингрид всё равно не нравилось, что из неё хотят сделать какую-то насквозь фальшивую куклу, да ещё кого-то из богов норовят в отцы приписать.

Тем временем под укрытием сохранившихся стен Клинки устроили лагерь, а Баурус уговаривал Маглира остаться и проследить за тем, чтобы никто к лагерю этому не подобрался незамеченным, потому что на парочку сопляков надежды мало. Хотелось бы, сказал редгард, выбравшись из подземелий, застать на месте и лошадей, и припасы, и самих зелёных рекрутов тоже. А если уважаемый лесной эльф думает, будто в нетопленых подземельях будет теплее, чем здесь, наверху, то он сильно ошибается.

— Там хоть ветра не будет, — проворчал Маглир, но видно было, что не так уж он вниз и рвётся. В Санкр Торе он, если что, побывал: Санкр Тор — это ведь древний разрушенный город, а не именно подземелья форта, так что можно будет смело рассказывать о поездке туда (если Клинки разрешат, понятно). Долю в добыче, если она вдруг найдётся, Ингрид ему в любом случае обещала. И кстати, она тоже полагала, что за лошадьми и прочим добром он присмотрит лучше слишком молодых Клинков.

Словом, за доспехами шли Ингрид, Эарана и Мазога при поддержке Бауруса и двоих его братьев по ордену. Как именно Баурус выбирал, кто идёт и кто остаётся, Ингрид не спрашивала — его дело. Она развернула тщательно скопированный Эараной план подземелий, и они долго разглядывали его так и этак, прикидывая, откуда лучше начать и где удобнее будет пройти к гробнице Реманов. Разумеется, если проходы не обрушены и не завалены битым камнем.