Спасение в любви

Ей нестерпимо захотелось провести кончиками пальцев по его бровям, скулам, по полным губам, освободить густые шелковистые пряди и погладить их…

— Такого человека, как я? — повторил он с иронией в голосе. — Мне не хочется вас разочаровывать, но все же придется признаться, что мое детство не было таким безоблачным, как ваше и вашего брата.

Мои бабушка и дедушка иммигрировали из Китая, взяв с собой только то, что могли унести в руках. Мои родители трудились, но получали мизерную плату. Потом умер отец, и мама стала работать в двух местах, чтобы прокормить нас с сестрой.

Когда я подрос, брался за любую работу, чтобы помочь ей. Как-то пришлось побыть и поваром быстрого приготовления еды. Если вам вдруг понадобится благоустроить свой двор или почистить водостоки, я могу сделать и это.

Шей стало нестерпимо стыдно за свое привилегированное обеспеченное детство и юность, за высокомерие и самоуверенность. Она не одобряла праздную жизнь, которую вели некоторые представители высшего общества, и была убеждена, что нужно усердно работать, стараться менять мир к лучшему. Но правда заключалась в том, что она выросла в богатой семье и никогда ни в чем не знала нужды.

Ей никогда не приходилось ложиться спать, измученной тяжелой работой, она не знала, что значит беспокоиться о том, как будет оплачен следующий счет. Гидеон и его мать, очевидно, знали.

— Мне жаль, — пробормотала она. — Кажется, я была бестактна. — И, помолчав, добавила: — Ваша мама, должно быть, гордится вами.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— Так и есть. Но она гордилась бы мной и в том случае, если бы я решил остаться поваром в ресторане быстрого питания.

Шей задумалась над его словами. Могла ли она сказать то же самое о своих родителях? Нет. Ее отец легко отрекся бы от нее. И как бы Шей ни обожала свою мать, но вынуждена была признать: Лейда Нил не гордилась бы и не радовалась за свою дочь, если бы та была чем-то меньшим, чем требовало ее имя, — респектабельной, богатой, со связями и замужем за человеком, который соответствует тем же требованиям.

Уверенность в том, что это было бы именно так, опечалила ее. Понимал ли Гидеон, как ему повезло?

— У вас замечательная мама, — сказала Шей, понимая, что следует оставить тревожную тему. Но затем, неожиданно для себя, она выпалила: — Мне жаль вашего отца.

Еще один удар сердца в тяжелой тишине.

— Это было очень давно.

— Моя мама умерла четырнадцать лет назад. А я по-прежнему скучаю по ней каждый день, — тихо призналась она.

Он медленно кивнул.

— Я помню, — наконец сказал он, удивив ее. — Мы с вашим братом вместе учились в школе, а позже — в одном колледже. Но я помню, как умерла ваша мама. Директор пришел за ним посреди урока и увел его.

— Я не знала, что вы с Тревором вместе ходили в школу. — Она была потрясена. — Он никогда не говорил, что знает вас.

Его чувственный рот изогнулся в жесткой улыбке.

— У нас с вашим братом долгая история. Он был порядочным до того дня. Я был стипендиатом элитной частной подготовительной школы. Это уже сделало меня мишенью для большинства тамошних студентов. Но ваш брат не был одним из них. До тех пор, пока не умерла ваша мама. Потом он стал одним из худших. То, что мы с ним часто соперничали лицом к лицу в учебе и легкой атлетике, не помогало делу. Как и тот факт, что я не принимал его или любого другого придурка.

— Он изменился после смерти мамы, — пробормотала Шей, и боль пронзила ее грудь, когда она подумала о хорошем мальчике, который стал жестким закаленным мужчиной. — Мама была… буфером между ним и нашим отцом.

Шей покачала головой, отвернулась посмотреть на проплывающий пейзаж за окном машины, а перед ней словно возник отец, который смотрит на нее неодобрительным, суровым взглядом. Линкольн Нил часто смотрел так на своих детей, особенно на сына.

— Он был требовательным, ему почти невозможно было угодить. Тревор отчаянно хотел добиться его одобрения, что стало невозможным после смерти отца. И все же, даже сейчас… — Она снова замолчала, чувствуя себя так, словно только что предала своего брата.

— Это не оправдывает его поведения, — произнес Гидеон ледяным тоном.

— Нет, не оправдывает, — согласилась Камилла. — Но никому не удается избежать влияния окружающих, особенно своих близких. И никто не бывает только плохим или только хорошим. Иногда это помогает понять, почему люди ведут себя так, а не иначе. И дает нам возможность проявлять к ним сострадание и милосердие.

В ответ он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Прикосновение его пальцев вызвало волнение во всем теле Камиллы. Она вдруг представила, как Гидеон держит ее в объятиях, пристально глядя ей в лицо, в то время как она возносится на вершину наслаждения. Виной всему были воспоминания о той прекрасной ночи, что они провели вместе, когда город погрузился в темноту, источником света для них был лишь фонарик телефона. Сейчас, как и тогда, Шей не могла оторвать от него взгляда. Как и тогда, ее губы приоткрылись.