Спасенная красота. Рассказы о реставрации памятников искусства

«Ладога» делала последний рейс в навигации уходящего года. Снег успел уже припорошить берега Онего. Тонкий, прозрачный лед мелодично похрустывал, разламываясь под непосильной тяжестью красавца парохода. Ковры зеленой травы, успевшей вырасти после летних покосов, смотрелись драгоценными изумрудами в снежной оправе. Темные ели накинули на плечи роскошные мантии из белого снега и словно приготовились к празднованию Нового года. Если бы не беспокойство за судьбу кижских икон, поездка, превратившаяся в предновогоднее путешествие, могла быть прекрасным отдыхом. Но мы спешили, и нам казалось, что «Ладога» движется слишком медленно. Наконец, причалили. В распоряжении три часа — ровно столько, сколько нужно пароходу, чтобы сходить до Великой Губы и подобрать нас на обратном пути.

Воспользовавшись помощью зимних сторожей, срочно кипятим воду и растворяем кубики рыбьего клея. Затем бегом в собор. Клей не должен остыть, иначе все пойдет насмарку. Особо опасно ведет себя живопись «Царских врат», отстает левкас на иконе «Богоматерь Тихвинская». Тонкие листочки папиросной бумаги, пропитанные теплым клеевым раствором, приостановят временно процесс разрушения, закрепят отстающие фрагменты грунта. Работать очень тяжело — клей студенеет на глазах. Легким и простым делом кажется сейчас расчистка живописи в «домашних» условиях по сравнению с таким «неответственным» занятием, как наложение профилактической заклейки. Три часа отняли много сил. Первые меры предосторожности мы приняли. Живопись выдержит суровые зимние условия.

Маленькое незаметное событие. Обычная работа. Но я испытывал чувство радости, спускаясь по пароходному трапу на петрозаводскую пристань. Замерзшие к вечеру городские улицы казались волшебными в свете фонарей. На душе было легко и приятно. Приятно от сознания выполненного долга, спокойно от уверенности за дальнейшую судьбу ставших близкими памятников.

Летом следующего года мы вплотную занялись реставрацией местного ряда Преображенской церкви. Потребовалось несколько месяцев для укрепления почти всех семнадцати икон. Бригады реставраторов стали приезжать в Кижи каждую осень, когда окончен бурный туристический сезон и можно спокойно заниматься восстановлением древних памятников. Вопрос о полном комплексе реставрационных работ, включающем и расчистку икон Преображенского храма, давно обсуждался специалистами. Время до неузнаваемости изменило подлинное лицо авторской живописи уникального иконостаса. Темные пленки лака, следы грязи и копоти скрывали краски старых икон, делали неразличимыми линии рисунка: отдельные детали и целые сюжеты были погребены под слоями поздних записей и прописей.

Состоялось много споров и дискуссий, прежде чем реставраторы сделали пробные расчистки на кижских иконах. Предположения о необходимости раскрытия живописи местного ряда церкви Преображения оправдались в первый же рабочий день. Компресс, растворивший прочную запись на иконе «Богоматерь Тихвинская», рассеял сомнения о художественных достоинствах памятника. В протоколах не раз писали, что икона эта смотрится инородным пятном в иконостасе и нужно ее убрать в запасник. А после окончательной расчистки поздних наслоений и олифы открылась северная живопись, видимо, современная постройка храма. В реставрированном виде «Богоматерь Тихвинская» — важнейшее звено местного ряда Преображенской церкви.

Работы по реставрации древних произведений изобразительного искусства в Кижах продолжаются по сей день. Результаты их обнадеживают. Местный ряд центрального собора целиком восстановлен. Раскрыты редкие иконы XVI века в церкви Лазаря Муромского; на очереди — иконостас часовни Михаила Архангела. Через несколько лет Кижи будут славиться не только как хранилище архитектурных диковин, но и как музей северной живописи.

Служебные поездки в Кижи стали для меня насущной необходимостью. Здесь пройден полный курс реставрационных наук, на практике применены навыки, полученные в мастерской. Работая с кижскими иконами на месте их создания, я полюбил Заонежье, узнал прекрасных людей, живущих в окрестностях Кижей. Многие грани северной живописи удалось рассмотреть благодаря знакомству с укладом жизни обитателей северного края. Традиции сохраняются в Заонежье бережно и неуклонно. Во время разговоров с крестьянами прибрежных сел я нередко ловил себя на мысли о том, что ведь это их предки строили здешние соборы, писали иконы, резали по дереву. И были они такие же скромные, трудолюбивые, как мои сегодняшние заонежские друзья и собеседники. Чтобы понять древнее искусство озерного края, необходимо пожить на севере, познать интересный мир северного человека. Без этого условия закрыт доступ к самой душе местного творчества.