Спасенная любовь

— Я тебе не верю, — наконец сказал он, подтащил стул к дивану и сел в поле ее зрения, будто собрался вести допрос. — Не может быть. Мы… были осторожны. Мы предприняли все необходимые меры предохранения. Это не может быть правдой.

Он смотрел на нее, и Корделия почти видела, как работает его мозг. Она не удивилась, когда он прямо спросил:

— Это уловка, чтобы вытянуть из меня деньги? Если это так, то ничего не получится.

— Мы опять к этому вернулись, да?

— Фальшивая беременность — самый старый трюк.

Но она не лгала. Корделия была до боли честная, и, если она проделала этот путь, чтобы сказать ему, что носит его ребенка, значит, это его ребенок.

Его мир трещал по швам.

— Помнишь тот первый раз? — спросила Корделия. Она слишком устала, чтобы спорить с ним о том, притворяется она беременной или нет.

— Я помню.

— Мы были на пляже. Ну, тогда мы не были особенно осторожны, не так ли?

— Я… Господи… я… Мы… Нет, я рисковал. Я рискнул. — Он покраснел, заново переживая каждую секунду этого умопомрачительного опыта. Он был так возбужден, а она лежала там, соблазнительная, как сирена, и он думал… что все обойдется.

Нет, это ложь. А правда состояла в том, что он вообще не думал. Ее тесное горячее лоно, невероятная эрекция, невозможность контролировать возбуждение — и он взорвался внутри ее.

— Ты появляешься ни с того ни с сего… Естественно, я бы хотел получить подтверждение…

Корделия пожала плечами:

— Зачем мне было ехать сюда, чтобы лгать тебе? И это притом, что все легко опровергнуть? — Она вздохнула и опустила глаза. Головокружение прошло, и впервые с тех пор, как она узнала, что беременна, в голове у нее прояснилось. — Произошедшее между нами было ошибкой, — тихо сказала она. Лука был так невероятно красив, что Корделия с трудом заставила себя оторвать от него взгляд, чувствуя, что разум пытается вовлечь ее в жестокую игру-путешествие по волне памяти, чего она не хотела позволять. — Ты ворвался в мою жизнь, и я думала, что это начало перемен. Экстраординарный характер обстоятельств, которые привели тебя в наш дом, и тот факт, что ты был… ты отличался от всех и всего, что я когда-либо знала и видела, — все это подрывало принципы, по которым я раньше жила. Я жаждала приключений, и вдруг появился ты, совсем другой, но в чем-то очень на меня похожий. Такой близкий и открытый. Признаюсь, мне было немного грустно, когда ты уехал, Лука… — Она сделала паузу и глубоко вздохнула: — Не могу сказать, что мое достоинство совсем не было затронуто… но не настолько печально все складывалось, чтобы мне понадобилось немедленно устремиться сюда в попытке соблазнить тебя снова и заставить вступить в отношения.

Лука нахмурился. По сути своей это объяснение не было для него оскорбительным, хотя он никак не мог взять в толк, почему все это его так задело.

— Но ты сказала…

— Это понятно, — задумчиво произнесла она. — Ты был моим первым мужчиной.

— Твой первый мужчина? — Лука едва сдержал смех, потому что в его мире девственницы были так же редки, как зубы у курицы, но потом вспомнил, как чувствовал тесноту ее лона. Какая она была скованная и застенчивая, одновременно нетерпеливая и робкая. — Но если бы я знал…

— Нет смысла говорить об этом, — отмахнулась она. — Я пришла сюда просто потому, что считала: ты должен знать. И уж никак не думала, что буду сидеть здесь и объяснять ситуацию парню, который собирается связать себя узами брака с другой женщиной.

Лука неловко заерзал на стуле. Он подумал об Изабелле и о разрушенном будущем.

— Какая незадача, — пробормотал он.

Корделия покраснела.

— Не для тебя, — холодно ответила она.

— Как так?

— Я ничего у тебя не прошу. Я планирую вернуться в Корнуолл и, конечно, если ты когда-нибудь захочешь приехать и увидеть своего ребенка, не стану возражать, но это все, что я жду от тебя.

— Ты шутишь, да? — недоверчиво спросил он.

— Нет, Лука, это серьезно. На самом деле в ту минуту, когда я услышала, что ты вот-вот женишься…

— Никто еще не произнес брачных обетов! Изабелле всегда было суждено быть моей женой. Сейчас мне тридцать четыре года, и время пришло. Это скорее данность, чем договоренность с фиксированной датой.

— Не важно. Факт остается фактом: в ту минуту, когда ты рассказал мне об… об… Изабелле… — Корделия едва смогла выговорить это имя, — я приняла решение уйти, ничего не сказав, но потом этот обморок… и, когда ты предложил мне бренди, я подумала о ребенке, и все случайно вышло. Но я не собираюсь портить тебе жизнь. Я возвращаюсь домой, и, как уже сказала, ты можешь делать все, что захочешь. — Корделия начала подниматься с дивана.

— Ты никуда не пойдешь, — процедил Лука сквозь зубы.

— Я в порядке. Я больше не упаду в обморок, поверь мне. Я совершенно здорова.

— Повторяю, ты никуда не пойдешь. Ты не можешь сбросить бомбу в мою жизнь, а потом заявить, что собираешься уйти как ни в чем не бывало.

— Мне не нравится слово «бомба».

— И мне не особенно нравится идея стать папочкой после трех недель знакомства с женщиной, но вот оно, пожалуйста. Ты сейчас сядешь, и мы… обсудим, как будет дальше развиваться этот сценарий.