Спасенная любовь

Потом мы возьмем такси до ближайшего отеля и там переночуем. Вы с твоей бывшей хотели вместе провести время? Отлично, продолжайте, но не думайте, что я буду послушно сидеть в тени и терпеть столь недопустимое поведение. Мне очень жаль, если это означает, что нам придется поступить, как поступает большинство современных пар, у которых есть общие дети, но при этом они не живут вместе. Тебе нужно будет оформить право на посещение и нанять адвоката, чтобы разобраться с алиментами. Извини, что поставила тебя в неприятное положение. Будем вести себя как люди двадцать первого века, такова жизнь.

— Я… Мне очень жаль, моя дорогая.

— Не называй меня так.

— Но так и есть, — мягко сказал Лука. — Ты мое сокровище.

— Не надо! — Корделия быстро отвела взгляд и сделала усилие, чтобы подавить глупое желание разрыдаться.

— Посмотри на меня. Пожалуйста.

— Уходи, Лука.

— Ты думаешь, я что-то предосудительное делал там с Изабеллой?

— С чего бы мне так думать? — Ее голос сочился сарказмом. Было больно. Больно смотреть на него и не смотреть больно. Она знала, что это поворотный момент. Она должна уйти, иначе ее пережуют и выплюнут.

— То, что ты видела…

— Я не хочу ничего слышать.

— Я утешал ее, моя дорогая, — сказал Лука и взял Корделию за руку. Как и следовало ожидать, она отдернула руку, и он не мог винить ее за это.

Честно признаться, он не мог винить ее и за то, что она ушла и даже не взглянула на него.

Он солгал ей о своей личности, когда они впервые встретились. Наговорил ей гадостей, когда она появилась на пороге его кабинета, сразу заподозрил худшее.

Он с беспощадной регулярностью читал ей лекции о своей неспособности дать ей что-либо, выходящее за рамки того, что требовал долг.

Он держался отчужденно, хотя прекрасно знал, что то, чего она хочет и чего заслуживает, — это полностью преданный ей во всех отношениях и любящий мужчина.

Он подарил ей брак, союз, лишенный всего того, что было главным в ее жизни.

Ему следовало понимать это, а он беспечно ожидал, что Корделия подчинится.

А сегодня вечером…

Когда Лука подумал о том, что Корделия, должно быть, почувствовала, когда вошла в его полутемный кабинет, он захотел надавать себе оплеух.

А его реакция, когда она справедливо потребовала объяснений? Он просто отмахнулся от ее вполне обоснованных упреков, потому что не понимал, с какой стати должен объяснять свое поведение.

В каждом случае он устанавливал свои правила и ожидал, что Корделия будет безоговорочно подчиняться, потому что так поступали все. Он подсознательно понял, что отношения с ней грозят ему сердечной травмой, и струсил. Он влюбился в нее, но вместо того, чтобы признаться в этом себе и ей, отверг полюбившую его девушку и оттолкнул, потому что боялся нарушить дурацкие правила, которые себе установил.

Как он мог теперь ожидать, что она выслушает его и даст ему последний шанс?

Почему бы ей не отреагировать так, как отреагировал бы любой другой, и не предположить, что он сейчас просто пытается восстановить прежний порядок вещей?

Почему бы ей не отнестись ко всему, что он скажет, с таким цинизмом, какого он заслужил?

Лука превратился из бледного в болезненно-пепельного, когда его разум стал рисовать картины, как он лишится любви и счастья в браке — всего того, что он на протяжении своей жизни считал романтической чушью. Теперь он всем сердцем принадлежал Корделии, но поверит ли она ему, или уже слишком поздно?

— Я не стану винить тебя, если ты откажешься выслушать хоть одно мое слово, — сказал он с мучительной прямолинейностью. — И даже если меня выслушаешь, я все равно не стану винить тебя, если ты отправишь меня принести твои вещи, но мне действительно нужно объяснить…

— Но ты никогда и ни с кем не объясняешься, Лука, — произнесла Корделия холодно. — Я подумала, что, если ты скажешь «поверь мне», мой долг будет не задавать вопросов.

— Да, возможно, я так и поступал. Я отдавал людям приказы и требовал исполнения без лишних вопросов, — тихо произнес Лука, — но потом встретил тебя, и… кажется, все изменилось. Я не знаю, когда и как это случилось, но я уже не тот человек, каким был прежде.

— Ой, оставь, пожалуйста. — Корделия отвернулась, потому что почувствовала, как его слова увлекают ее туда, куда она не хотела возвращаться, но Лука коснулся ее лица, призывая посмотреть на него, и она не смогла противиться.

— Ты — лучшее из когда-либо случавшегося со мной, и я был идиотом, что не сознавал этого раньше. — Он посмотрел на нее и глубоко вздохнул. Ему нужно было найти верные слова. — До встречи с тобой я был не тем человеком, которым хотел быть, а тем, каким меня заставили стать. Ты освободила меня, но я не сразу это понял. Я просто предположил, что вел себя с тобой по-другому, потому что ты не знала меня как миллиардера, который может иметь все, что захочет. Я уехал, но мои мысли все время возвращались к тебе, и я снова не спрашивал себя почему. Просто вкалывал, ведь так было всегда. Моей судьбой было жениться на Изабелле, но я этого не делал, тянул, сомневался. Мы как раз говорили с ней об этом…