Спасенное имя

— Чудо! Рука господня подняла и в воду опустила. Сам видел… Червь точил его сатанинский.

— И правда, бабоньки, — сказала старуха в черном платке. — Орех на бугре стоял, а теперь в воде прохлаждается.

— Что там? — спрашивали в толпе.

— Гром в землю ударил, — отвечала старуха. — Дух святой на Диомида сошел.

— Брехня, — волновался Гришка. — Не слушайте вы бабку Ефросинию.

— Стыдно, парень, — совестил Гришку сельский пьяница Стругураш.

— Предупреждение получил? — строго спросил его Гришка.

— Получил.

— Выводы сделал?

— Цельные сутки не принимал…

— Порядок. А теперь — ступай.

Стругураш, опасливо озираясь, побрел от Гришки прочь.

— Это же оползень, — сказал Гришка толпе.

Люди зашумели.

— Парень дело говорит.

— Конечно, оползень!

— Что же еще?

— Может и оползень, — неожиданно легко согласилась Ефросиния. — А только и он сам на свет не родился. Ты, Гришка, в клубе торчишь? Ну и торчи. А в наши дела не суйся.

— Рука господня подняла и опустила, — тянул свое в реке «грешник». Он вышел на берег, пал на колени и стал целовать землю.

— Мать сыра земля! Уйми ты всякую гадину ползучую от приворота-оборота и дела лихого, поглоти ты силу нечистую в бездны кипучие, в смолу горючую, утоли ты все ветры полуденные с ненастьем, уйми пески сыпучие с метелью…

Бабка Ефросиния рухнула на колени и заплакала, запричитала…

И поползли по селу слухи о том, что ночью на реке совершилось чудо. Доброму человеку лик господен явился, дух на него сошел. И ударил гром с неба, и понесла рука господня орех в реку, дабы исцелить его раны глубокие, от червя сатанинского избавить!

В селе над этими слухами посмеивались. Кто же в Молдавии не знает, что такое оползень?

На кладбище

Уже не один день ребята охотились за Панаитом. Димка рассказал приятелю о человеке в серой кепке. И вот, наконец, они увидели его на рынке. Он не спеша прошелся вдоль рядов, внимательно приглядываясь к лицам колхозников. С ним вежливо здоровались.

— Кого он ищет? — спросил Димка Иона.

— Не тебя, конечно.

На корзине с дынями сидел маэстро и, щурясь от солнца, курил.

Ребята притаились. Панаит прошел совсем рядом и вскоре скрылся в толпе. Вслед за ним, не торопясь, поднялся маэстро.

Ребята выбежали на дорогу и в растерянности остановились. По дороге одиноко брела курица, высоко подымая длинные желтые ноги в белых пушистых панталонах.

Где же они — Панаит и художник? И зачем маэстро понадобилось следить за Панаитом? Ребята огляделись. Никого.

Между тем маэстро стоял за колхозным ларьком и внимательно наблюдал за ребятами.

— На кладбище сходить, что ли? — тоскливо протянул Димка.

— Ладно, не ной, — сказал Ион. — Никуда он от нас не уйдет.

— Слушай… — Димка остановился. — Стоит ли время терять? Ты предложил — ты и следи. За всеми. За Диомидом, Панаитом и маэстро. Может, и нет никакой Анны-Марии.

— Как это нет?

— А вот так… нет — и все.

— Не хочешь — как хочешь… С Ильей бы Трофимовичем посоветоваться. Ну ладно! Разберемся. Айда на кладбище. У меня книга законная.

На кладбище было сухо и солнечно. Ребята легли в траву. Ион открыл книгу, негромко прочел: «В стране дремучих трав». Помолчали. Травы на кладбище тоже были дремучие. Димка с любопытством стал рассматривать землю. Муравьи несли на новостройку лесоматериалы; по длинной караванной дороге ползла улитка с неизменным мешком на спине; одиноким парусом белела бабочка; на широкой взлетной площадке лопуха заводил мотор усатый жук в кожаной тужурке.

— Смотри, — громким шепотом произнес вдруг Ион.

Среди могил маячила фигура Гришки. Вдруг он присел и стал пятиться. Ребята затаили дыхание.

Совсем рядом зашуршала трава, на тропинку шагнул человек.

— Панаит, — выдохнул Димка.

Гришка обернулся, с минуту вглядывался в кусты. Затем стал наблюдать за тропинкой. Панаит миновал кустарник, переступил могилу и быстро зашагал среди крестов.

— Пронесло, — сказал Димка. — Панаит чуть не по мне протопал. У него ножища как у бегемота…

Ион тихо засмеялся.

— Я думал — ты помер.

Но тут на тропинку быстрым шагом вышел маэстро, и они замолчали. А этот куда идет?

Маэстро прошел между могилами, свернул за кусты и пропал. Затем снова появился. Опять исчез.

— Чего Гришка прячется? — спросил Димка. — То его с маэстро водой не разольешь, а то в прятки играют…

— И я так думаю, — из-за могилы поднялись две Никиных косички.

— Шалопуты какие-то, — из канавы выполз Михуца и стал деловито отряхивать выпачканные глиной шорты.

Ребята рассмеялись.

— Опять пропал, — вздохнула Ника. — Вчера Панаит прошел, а потом как сквозь землю провалился!

— Как сквозь землю, — хмуро подтвердил Михуца.

Димка с Ионом переглянулись.

— Он всегда в сторону овчарни идет, — сказала Ника. — Давайте осмотрим?

— Что ж, — серьезно сказал Ион. — Принимается.

«Кто сюда войдет, тот без головы уйдет»

Был пасмурный, тоскливый день. Небо плотно затянуло тучами. Оставив ребятам еду, Родика шла по бахче. Следом за ней вышел из шалаша Михуца. Родика, глядя под ноги, осторожно спускалась по склону. Неожиданно из кустов выскочил Гришка.

— Тьфу, леший, — вздрогнула Родика. — Напугал.

— А еще в партизанах ходили.