Спасенные

Однако это оказалось непросто. Пытаясь помочь Джонни спуститься с лестницы, Коэн взял его за лапу и почувствовал, что подушечки на лапах мягкие, как сваренные пельмени. Все понятно. Джонни провел последние шесть месяцев на цементном полу, никуда не выходя. Пока он сидел в маленькой клетке, его мышцы атрофировались, а с лап исчезли мозоли, которые появляются у много двигающихся животных.

Поначалу им придется сократить прогулки, чтобы лапы Джонни загрубели. Коэн решил, что они будут постепенно осваиваться на местности, а когда Джонни достаточно окрепнет физически и натренирует лапы, они спокойно отправятся в дальние походы.

Через несколько минут Коэн понял, что о длительности прогулок волноваться нечего: Джонни и не собирался в тот день забираться далеко. Он испытывал страх и любопытство одновременно: пес поочередно то прыгал и кидался вперед, то пятился и робко жался к земле. Коэн держал поводок, словно трос от водных лыж, на другом конце которого привязана порхающая из стороны в сторону птичка. Джонни петлял, бегал назад и вперед, запутывая поводок вокруг своего двуногого спутника. К тому времени, когда они прошли сотню ярдов до угла, им пришлось дважды останавливаться, чтобы Коэн выпутался из поводка.

Джонни пролез сквозь живую изгородь вокруг соседнего участка. Он продрался через ветви, пролез между стволами и ветвями. Не успел Коэн крикнуть «стоять», как собака так запуталась в живой изгороди, что пришлось потратить десять минут на то, чтобы освободить Джонни.

Распутывая и успокаивая собаку, Коэн неожиданно представил, как они выглядят со стороны. Вся сцена показалась ему своеобразной смесью трагикомедии и фарса, и Коэна опять разобрал смех.

Всю дорогу домой Коэн веселился, глядя на то, как Джонни тычется в мусорный бак, а затем в ужасе отскакивает. Он смеялся, наблюдая, как пес шарахается от обычных предметов и поднимает на него черно-белую мордочку, словно спрашивая: «Эй, ты вроде местный, скажи, что это такое?»

Хотя они и не успели далеко уйти за сорок пять минут, но Коэн чувствовал, что они совершили настоящее путешествие.

Видеосъемка была непрофессиональной, сделанной ручной камерой, которая дрожала, прыгала и фиксировала все посторонние шумы — разговоры, щебет птиц, лай собак в отдалении. Тем не менее она прокручивала пленку снова и снова. Ей казалось, что она просмотрела запись уже 500 000 раз, хотя на самом деле всего чуть больше 100. То, что она видела, брало за душу и настораживало. Сцена представлялась до некоторой степени знакомой.

В день обыска в доме Майкла Вика Мартина Макклей сидела в зеленом бархатном кресле-качалке и смотрела репортаж Си-эн-эн. Вертолеты висели над неприступным белым домом на Мунлайт-роуд, снимая то, что происходило внизу. В объектив камеры попал полицейский, ведущий собаку из леса в фургон, ожидающий неподалеку. Пес, крупный рыже-коричневый кобель весом, вероятно, около пятидесяти пяти или шестидесяти фунтов, перед тем как прыгнуть в фургон, оглянулся на камеру. Макклей вздохнула. Он был великолепен — с черной маской на морде и черными кругами вокруг глаз, словно подведенных тушью. Он помахивал хвостом, позируя в камеру, отъехавшую назад. Макклей повернулась к подруге, сидящей рядом на диване, и произнесла:

— Жаль, наверное, они всех их убьют.

Теперь, восемь месяцев спустя, Макклей смотрела видео на экране компьютера. Ее внимание привлекли несколько крупных коричневых псов с черными мордами. Макклей не была уверена, был ли среди них тот самый пес из репортажа Си-эн-эн, но один казался очень похожим на него. Его звали Попрыгун, и она догадывалась, почему. Он вновь и вновь подпрыгивал вверх, словно вместо лап у собаки были пружины.

Смотреть на это было забавно, но Макклей знала, в чем тут дело. Эти прыжки выдавали энергичную псину, которую долго держали взаперти. Прыжки — единственный выход для своей энергии, который она могла найти. Оставалось загадкой, во что эта активность трансформируется дома. Будет ли этот великан целыми днями крушить все в доме? Или его энергия найдет еще более опасный выход?

Однако на видео было и кое-что еще. В кадрах, где рядом с Попрыгуном находились люди, он выглядел спокойным и сосредоточенным. Он относился к людям очень дружелюбно. Его интересовало, что хотят от него хендлеры, и он стремился делать то, что нравится людям. Макклей знала, что это очень ценные качества. Они указывали на сбалансированный темперамент, с которым она могла работать.

От нее также не укрылось, что он лоялен к другим собакам. Для Маккей это имело значение, поскольку три ее собственных питбуля дремали у ее ног, и Попрыгуну предстоит с ними общаться. Услышав, что правительство намеревается распределить животных в группы спасения, она подала заявление от имени своей организации «Наша стая», однако без особой надежды. Спустя несколько недель у нее в доме зазвонил телефон. Это была Ребекка Хасс.

— Что вы думаете об этих собаках? — спросила ее Хасс.

— Я думаю, по крайней мере некоторые из них могут стать самыми лучшими семейными собаками в Америке, — ответила Макклей.