Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание

Зато имеются опубликованные документы, доказывающие обратное. И они показывают Берию как порой жёсткого, но человечного управленца, забота которого о людях выражалась не в похлопывании их по плечу, а в обеспечении нормальных – насколько это зависит от руководителя – условий для проявления людьми деловых качеств, а также в разумной заботе о быте тех, чьи судьбы тебе вверены.

Однако того, что мы пока имеем, явно недостаточно для составления подробной биохроники Лаврентия Павловича, то есть – летописи жизни и деятельности исторического лица по дням, а порой и по часам. Если бы она была, можно было бы сравнить с ней тот текст, который «Павел Лаврентьевич» предложил мне как дневники Берии. Увы, биохроники Берии мы не имеем, так что даже поверхностная идентификация текста представляла собой проблему.

Я раздумывал…

Грубых, сразу же различимых накладок в дневниковом тексте не было. Но само по себе это не доказывало ничего, хотя всё, что я достоверно знал о Берии, позволяло толковать лежащую передо мной распечатку как подлинный документ эпохи.

Интересным был вопрос, как расценивать то, что оригинал, как следовало из фотокопий, был написан на русском языке. Насколько этот факт доказывал аутентичность текста или, напротив, его поддельность?

Берия был мингрелом, и его родным языком был, конечно, грузинский. Однако и русский язык он знал уже с детства. И то, что дневник написан на русском языке, лично для меня оказывалось лишним доказательством его аутентичности – во всяком случае с психологической стороны. Позволю себе остановиться на этом подробнее…

Во-первых, в том первом учебном заведении, которое окончил юный Берия – в Сухумской начальной горской школе (её ещё аттестуют как Сухумское высшее начальное училище), преподаванию русского языка отводилось одно из главных мест, а в школе кроме абхазов и мингрелов работали и русские преподаватели. Абхазские преподаватели – Ф.Х. Эшба, Д.И. Гулия, А.М. Чочуа, Н.С. Джанания – были известными в Абхазии интеллигентами, а передовая часть абхазского общества естественным образом тянулась именно к России и русским. Так что уже в детстве Берия стал вполне русскоязычным.

Далее…

Не знаю, как хорошо Берия владел грузинской письменностью. То, что он ею владел, – вне сомнения, ведь он учился в абхазской школе, на Кавказе. Но так же вне сомнения, что он рано перешёл в письме на русский язык. И это объяснимо с любой точки зрения. Берия хорошо понимал значение русского языка для успеха в жизни. А за то, что он был рано ориентирован – самим собой – на достижение такой цели, говорит вся его последующая биография. Лаврентий Павлович всегда имел ярко выраженную огромную трудоспособность и настолько незаурядную натуру, что был бы обречён на успех даже в условиях царской России. У него ведь были явные инженерные и организаторские способности и склонности.

Впрочем, его деятельная натура в условиях нарастающей дестабилизации в Российской империи могла бы привести его и в стан профессиональных революционеров. Берия был бескорыстен, в личных запросах достаточно скромен и эмоционально подвижен. Собственно, в надвинувшихся на Россию грозных бурях он ведь и выбрал судьбу не свидетеля, а участника эпохи, отдавшись борьбе на «красной» стороне баррикад.

В любом случае – и для инженерной карьеры, и для революционной работы – хорошее знание русского языка было необходимо. Причём навык письменности был даже важнее, чем разговорные навыки. Вспомним Сталина. Его первые работы были опубликованы в тифлисской социал-демократической газете «Брдзола» («Борьба») на грузинском языке, но Сталин быстро перешёл на русский, без чего его возможности как общероссийского теоретика и практика революции не могли бы расширяться и укрепляться.

У Берии ситуация была – на своём уровне – схожей, поэтому русский язык как письменный был ему абсолютно необходим уже в молодые годы. Вся же его последующая жизнь только совершенствовала и углубляла навык к выражению мыслей на бумаге на русском языке. При этом и писал Берия весьма грамотно. Многочисленные ошибки и нередкая корявость выражений, которые допущены им в «письмах из бункера» после ареста в июне 1953 года, объясняются, как я понимаю, огромным душевным стрессом, а также тем, что он лишился пенсне.

Если говорить о языке дневника, то его нельзя назвать литературно гладким, но это объяснимо – дневник вёлся крайне занятым человеком, нерегулярно и это были, что называется, спешные черновые записи «для души». Этим же объясняются, надо полагать, немногочисленные орфографические и более частые синтаксические ошибки.

Но сравнивать дневник с достоверно принадлежащими перу Берии текстами сложно, потому что, насколько мне известно, имеются лишь пять достоверно вышедших из-под пера лично Берии и опубликованных документов.