Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание

Николай заболел крупозным воспалением легких, надо перевести в госпиталь в Бутырку[144]. Его надо обязательно довести до процесса, а то скажут, уморили специально, чтобы не болтал языком на суде. Не пойму я Николая. Ты же хорошо начинал, много работал. Тебя заметили, выдвинули. Потом подцепили тебя поляки, хорошо. Ты или пойди и признайся, а если боишся (так в тексте. – С.К.), так шлепни себя, тоже выход, хоть и [плохой]. Нет, я лучше пить начну. А потом немцы на бабе подцепили, а он думает, а все равно я уже полякам информацию даю, можно и немцам.

И так каждый, кого раскручиваем. Всех подцепили, а они думали, что обойдется. Думали, хозяевами будут. Думали, а что, дело верное. Сталин ведет страну к гибели, кулака уничтожат, а сельское хозяйство не поднимут, начнется голод, забастовки. А мы тут как тут! Кобе по шапке и сами станем. Сволочи! Самый сволочной народ, если кто начинает шкурничать. Ты думаешь, что он свой, а он уже давно враг.

Вылечим Николая, и можно готовить процесс[145]. Все уже ясно, а все концы все равно не вытянешь. Крепко сидят. Ничего, сидят, сидят, когда-то вылезут.

Николай льет слезы. Поздно слезы лить, друг ситный. Товарищ Сталин слезам не верит. Он верит только в то, что ты сделал.

Серов и Цанава[146] заканчивают операцию по осадникам[147]. Скоро можно будет доложить Кобе. Когда враг открытый – проще. Его взял и куда надо. А когда скрытый, а его считаешь своим, плохо.

На фронте хреново.

«Процессы» были закрытыми, сообщения ни о них, ни о казни осуждённых не публиковались. И это тоже понятно. С одной стороны, те репрессии, которые были проведены НКВД Ежова, в основе своей были необходимы. С другой стороны, они действительно затронули немало невинных, что показал реабилитационный процесс 1939–1940 годов. Ежов был виновен в измене и заговоре, но политически широкая огласка его конца была нецелесообразна.

13/I-40

На фронте такой же бардак как и был. Что вверху, что внизу. Боец холодный голодный. Боеспособность низкая. Организации толком нет. Мне потоком идут донесения из Особых Отделов. Сразу докладываю Кобе. Он черный, не подходи. Клим то петушится, а то помалкивает. Я его давно предупреждал, вокруг подготовки Финской Операции было много болтовни. И так болтали, и по телефону, и в письмах. А вообще армейская система связи не (так в тексте. – С.К.) в жо…у. Засекречивания нет. Ушами хлопали, теперь расплачиваемся. Дураки! Коба правильно говорит: «Победа без связи – это полпобеды». Пока у нас ни полпобеды, ни [совсем] победы.

Но победа будет, куда деваться.

Кручусь по всем линиям.

Из Лондона англичане направляют к финнам поляков. Тоже еще то войско. А может за чужих будут воевать лучше чем за себя. У холуя всегда так[148].

С Куусиненом[149] ничего не получилось и не получится, даже если мы выправимся. Внутреннее положение у финнов крепкое. Вся агентура подтверждает. Тоже доложил Кобе. То Куусинен от него не выходил, а теперь вообще не появляется. Тоже деятель. Если ты сидишь в Москве, а не в подполье, так работай без дураков.

Я больше расчитываю (так в тексте. – С.К.) на свои диверсионные группы. Ребята работают хорошо, пригодился испанский опыт. Коба говорит, хоть твои не подвели, спасибо.

26/II-40

Наконец с финнами пошло. Первую полосу обороны армия прорвала, теперь будет прорывать вторую[150]. Пока все хорошо. Зато в Европе [плохо]. Единый фронт против нас они вряд ли выстроят, но такие мысли есть. Белогвардейцы рвутся помогать финнам, но и те боятся принимать, и Европа не хочет. Сейчас не хочет, завтра захочет. Надо спешить. Докладывал Кобе, что союзники готовят для финнов экспедиционный корпус. Пока дело у них с этим идет слабо, но лихая беда начало. Может заварится (так в тексте, возможно, надо «завариться»? – С.К.) каша. В Лондоне начинают думать о бомбардировании Баку. Вот куда метят. Ну это им [вряд ли]. Не дадим. И не посмеют. Если дело пойдет так, это война, а у них война с немцами. Получится, мы с Гитлером союзники. А это для них конец.

С немцами хорошо бы договориться, но вряд ли. Коба опасается, и Гитлер вряд ли захочет. А что тогда? Война? Не хотелось бы.

Постепенно у меня налаживается обычная работа. Людей в основном подобрал. По Разведке надо держать сразу несколько линий как главные.

Восточная линия тоже нужна. Гоминдан (правильно «Гоминьдан». – С.К.) окончательно рвет с Коммунистами и там тоже будет каша. Надо знать что к чему.

Поляки очухались и начинают организацию работы против нас. Это кроме украинских националистов. Эти тоже активизируются.

По Европе надо смотреть за англичанами в первую голову. И по Америке тоже. Там надо активизировать.

По немцам усилить разведку через границу. Пограничники дадут больше, чем из Берлина[151]. Надо проверять перекрестно. Коба не верит, что войны не будет, но думает, что немцы засели в Европе, им будет не до нас. Говорит, пусть капиталисты морду друг другу бьют, а мы посмотрим и армию укрепим.