Спаси ее

С пассажирского сиденья отцовского внедорожника Клеманс внимательно смотрела на молодежный хостел. Алексис припарковал машину на краю леса, подальше от посторонних взглядов. Вооружившись биноклем, он также осматривал место, откуда недавно сбежал. Казалось, все спокойно, собаки не было видно. Он вытащил из-под сиденья бутылку воды и сделал большой глоток. Затем вышел из машины, чтобы вытащить из багажника охотничье ружье, которое ему предоставила во временное пользование Сабина: двустволка с откидывающимися стволами. Вставил патроны с крупной дробью и осторожно положил ружье на заднее сиденье.

Когда он вернулся на водительское место, Клеманс с испугом смотрела на него:

– Может, скажешь, наконец, кто так кричал в сообщении, которое ты недавно получил?

Он ответил сквозь зубы:

– Ларивьер. Я сам попросил его проверить единственную оставшуюся зацепку в хостеле, который ты видишь перед собой. Но боюсь, что отправил парня в самое пекло. – Алексис заметил, что его руки слегка дрожат. – Он носит смарт-часы – умный гаджет, при помощи которого, в числе прочего, можно записывать происходящее вокруг, а затем отправить аудиофайл по электронной почте. Возможно, микрофон включился случайно. Или же он привык включать его заранее, чтобы сохранить улики. Ларивьер опытный жандарм, у него при себе было оружие. Но я уже имел дело с псом, живущим там. Это настоящий хищник.

– Но почему он отправил сообщение тебе, а не коллегам-жандармам? – удивилась Клеманс.

– Если собака напала на Ларивьера внезапно, звукозапись могла включиться самостоятельно, и файл автоматически был направлен на последний контакт. Он прислал мне сообщение незадолго до нашего разговора во дворе отеля.

Клеманс снова посмотрела на хостел. Он внушал ей страх и отвращение.

– Нам нужно поехать в жандармерию, – взмолилась она. – Нужно отдать им твой телефон с аудиофайлом, и пусть они делают свою работу.

Алексис закрыл глаза.

«Конечно, она права. Но, забрав мой телефон, они тем самым заберут у меня Клару. Да и мне не нужна огласка. К тому же, если они арестуют Сенешаля, хостел будет опечатан, и я потеряю всякую возможность заставить этого мерзкого человека признаться в своих грязных делишках. А Ларивьер?.. Успеют ли ему помочь?» Он попытался отогнать от себя мысль о дочери, о том, что ее могли заставить обслуживать бесконечную череду клиентов в «Санрайзе» или «Копакабане». Даже если она жива, что стало с ее психикой за эти годы?

Алексис коснулся лица Клеманс. Его голос был нежным и решительным:

– Я должен пойти туда, в хостел. Только Сенешаль знает, что произошло с Оливией.

– А про его собаку ты забыл?

Он указал на ружье.

– Одного выстрела в упор из ружья двенадцатого калибра достаточно, чтобы убить кабана. Поверь, собаке мало не покажется.

– А хозяина хостела, я надеюсь, ты не собираешься убивать? Поклянись, Алексис. Иначе ближайшие двадцать лет ты проведешь в тюрьме!

Он включил зажигание, загудел двигатель.

– Ружье мне нужно только для самозащиты.

Машина медленно поехала в сторону хостела. Вокруг не было ни одной живой души.

Алексис нажал на тормоз в нескольких десятках метров от приоткрытых дверей сарая. Повернулся, взял ружье и вышел, дав указания Клеманс:

– Садись за руль и не выключай двигатель. Телефон держи при себе. Я позвоню, если увижу что-то подозрительное, но если ты почувствуешь хоть малейшую опасность, сматывайся немедленно! Мчись в жандармерию и расскажи им все, что тебе известно. Скажи им также, что Ларивьер наверняка мертв.

С ружьем в руках он еще раз обвел взглядом хостел и сарай. Его сердце забилось чуть сильнее. Однако единственное, чего он опасался, – это внезапного появления собаки.

Клеманс не могла совладать с нервной дрожью.

– Не ходи туда, Алексис, – снова взмолилась она. – Не ходи!

Он успокаивающе кивнул ей, отошел от машины и снял ружье с предохранителя. Направил ствол вперед и стал медленно продвигаться к входу в сарай. Оружия он не держал в руках со времен военной службы, но такие вещи не забываются.

Освещение в сарае было слабым, но он заметил, что манекен уже не висит на балке.

Пройдя дальше, он увидел ржавую ванну, над которой жужжали мухи. Снаружи она была измазана чем-то бурым. Кровь? Бурые пятна виднелись также на полу. В углу был строительный брезент, также испачканный кровью.

Алексис отступил назад. И в этот момент он его увидел.

Сенешаль сидел, наклонившись набок, за его спиной была морозильная камера. Губы его шевелились, полузакрытые глаза смотрели в пол. На дверце камеры тоже была кровь, но не засохшая, а свежая.

Прижав ружье к бедру, Алексис остановился в метре от Сенешаля и огляделся. Никаких явных следов борьбы он не заметил. Но в стене сарая было несколько круглых отверстий, через которые проникал дневной свет.

– Пи-и-ить, – прошелестел Сенешаль.