Спаси ее

Ларивьер обошел хостел с правой стороны. Постояльцев там давно не было, и территория вокруг превратилась в свалку: изъеденный ржавчиной грузовик, сваленные в кучу среди травы шины…

Он увидел вольер, примыкавший к сараю. Дремавшая собака сразу вскочила и, оскалившись, с лаем бросилась на решетку.

Волкодав, хищник… Ларивьер положил руку на кобуру.

Сенешаль находился неподалеку – он укладывал дрова около сарая. Услышав лай собаки, старик обернулся:

– Что вас привело сюда, лейтенант?

Тон был недружелюбный, но Ларивьера уже давно не удивляла угрюмость местных жителей.

– У меня есть пара-тройка вопросов касательно Алексиса Лепажа – парня, который останавливался у вас на днях.

Старик нахмурил брови:

– Он не заплатил за ночлег и убежал еще до рассвета.

– Ясно, – сказал Ларивьер. – Куда он мог направиться, по-вашему?

– Понятия не имею, и, если честно, мне на это плевать. А что он сделал?

Ларивьер повернул голову к вольеру. Собака смотрела на него, как удав.

– Хорошо бы его найти.

– Да уж, только я вам в этом деле не помощник.

– Он говорил вам, почему приехал в это место?

– Не помню.

– Он ищет дочь.

Сенешаль улыбнулся, обнажив желтые зубы:

– А теперь его ищете вы.

Ларивьер был настороже.

– Перед тем как исчезнуть, парень сказал нам, что его дочь останавливалась в вашем хостеле.

– Откуда он это знает?

– Она сфотографировала себя на телефон перед вашим заведением.

– Ну и что?

– Он считает, что его дочь поднималась к Черному озеру, а вы, насколько мне известно, храните личные вещи постояльцев, которые те забыли или не востребовали, пропав без вести после посещения озера. Кто знает, а вдруг с ней произошло то же самое?

– Туда давно уже никто не ходит.

– Это было в две тысячи тринадцатом году. Может, у вас сохранились вещи того времени, которые могли бы нас заинтересовать. Рюкзак или что-то в этом роде?

– Я не совал нос в это старье.

– Мсье Лепаж сказал мне, что вы сохранили кучу рюкзаков, принадлежавших неизвестно кому.

– Он правда так сказал?

– Да, и не он первый.

– Разве я нарушил закон? Ведь я не украл эти штуковины.

– Я не утверждаю обратное. Вы мне их покажете?

Сенешаль колебался.

– Это займет не более пяти минут, – подбодрил его Ларивьер.

* * *

В сарае дневной свет проникал через расположенные наверху отверстия. Земляной пол был покрыт соломой и опилками, в воздухе витал неприятный запах.

– Я вбил себе в голову, что в сарае нужно установить биотуалеты, – сказал старик. – Но ими почти никто не пользуется.

– Биотуалеты в сарае?

– Ну да, это удобно. Не надо идти в хостел, если приспичит облегчиться.

Ларивьер подошел к груде сваленных в беспорядке рюкзаков.

– Вы ищете рюкзак этой девушки, дочери моего постояльца? – произнес Сенешаль у него за спиной.

Жандарм, не ответив ему, продолжал осматривать рюкзаки.

«Нет и намека на красный…»

Он выпрямился:

– Где тетрадь, в которой вы храните ксерокопии паспортов?

В глазах Сенешаля блеснуло удивление.

– Тетрадь?

– Да, вы не ослышались, тетрадь. Я бы хотел на нее взглянуть. Хранение копий документов равносильно созданию картотеки. А это незаконно.

Сенешаль сделал шаг назад:

– Сейчас принесу. Она находится в моем кабинете.

Ларивьер посмотрел в глубь сарая:

– Хорошо, я подожду.

Когда старик ушел, он приступил к осмотру сарая. Чем ближе он подходил к торцевой части, тем сильнее становился запах: смесь гнилой древесины, протухшего мяса и химических веществ.

На стене над верстаком висели столярные инструменты. С балки свисала голая лампочка, по углам скопились паутина, пыль и грязь.

Ларивьер нажал на выключатель. Лампочка зажглась, но проку от нее было мало. Он разглядывал нагромождение разного хлама: комод без ящиков – в верхнем ящике лежали стреляные гильзы, а остальных вообще не было, – старые шины и рыжеватая от ржавчины ванна, от нее и исходило зловоние. Осторожно подойдя, он обнаружил внутри частично разложившиеся головы животных.

Ларивьер зажал нос и, поспешно отступив назад, задел головой лампочку; качнувшись, она погасла. И в это же мгновение он услышал рычание – неизвестно откуда в сарае появился Конг. Приоткрытая дверь находилась в двадцати метрах, но добежать до нее не было ни малейшего шанса.

Он протянул руку к кобуре, но огромная белая собака опередила его: прыгнула, повалила на землю и подмяла под себя, острые клыки вонзились в запястье, Ларивьер закричал, и Конг, отпустив руку, переключился на плечо.

Сквозь пелену невыносимой боли Ларивьер различал полуоткрытую дверь – Сенешаля предсказуемо не было.

Он сумел перекатиться на бок, здоровой рукой дотянулся до кобуры, выхватил пистолет и вслепую нажал на курок.

Животное с визгом попятилось.

Ларивьер продолжил опустошать магазин, стреляя наугад. Выпустив последний патрон, он по инерции еще раз спустил курок, а потом осмотрелся.

Собаки не было видно.

Оставляя за собой следы крови, он пополз в темный угол сарая, под руку ему подвернулся черенок какого-то инструмента. Ларивьер потянул на себя. Это были вилы.

И в то же мгновение он услышал, что собака вернулась.

Глава шестьдесят вторая

Несколькими часами позже.