Спаси меня

– Спасибо еще раз, – быстро сказала я, чтобы его опередить. Я не знала, будет ли он так же любезен со мной, когда рядом окажутся друзья, и мне совсем не хотелось это проверять. – За снимки.

– Не за что. – Он потыкал в сенсорный экран телефона и протянул его мне. На экране был открыт режим набора номера. – Введи свой, чтобы я скинул тебе фотографии.

Я взяла телефон. Но прежде чем успела набрать свой номер, раздался голос, уже так хорошо мне знакомый:

– Что это вы тут делаете?

Я опешила.

Передо мной стоял Джеймс Бофорт. Он промок до нитки: от дождя русые волосы потемнели и упали на лоб, отчего черты лица его стали еще более угловатыми. В одной руке он держал клюшку, в другой шлем, и, похоже, не особо волновался, что вода стекала с лица, по плечам и дальше смешивалась с грязью, налипшей на трико во время игры.

Я невольно уставилась на его мокрое тело. Этот вид пробудил во мне что-то, не имеющее ничего общего с чувством недоверия и неприязни. И хотя я впервые испытывала нечто подобное, я точно знала, что Джеймс Бофорт – последний человек, к которому я бы хотела это испытывать.

Я решительно отбросила все мысли о том, что это могло бы значить, и попыталась выглядеть как можно более безразличной.

К счастью, Алистер ответил первым:

– Она пишет статью об игре для блога Макстон. – Он взял из моих рук телефон, посмотрел на номер и на имя, под которым я его сохранила. Сомневаюсь, что он до этого знал, как меня зовут. – Я позже пришлю тебе снимки, Руби.

– Супер, большое спасибо, – поблагодарила я, хотя мысленно уже была готова к тому, что он, скорее всего, ничего не пришлет. Как бы сильно он ни удивил меня за последние тридцать минут, он все равно оставался Алистером Эллингтоном.

– Пойду посмотрю, как злится Кеш…

– Он очень зол, – сказал Джеймс и холодно посмотрел на своего друга и на товарищей по команде. – Так же, как и я и все остальные. Я тебе говорил, чтоб ты не трогал МакКормака.

– А я тебя не слышал. – Алистер пожал плечами: – Может, ты и мой капитан, Джеймс, но не моя мама. – Это звучало так, будто ему было абсолютно безразлично, что о нем думает Джеймс, но затем он похлопал его по плечу, и это выглядело как извинение. После этого он повернулся и пошел в раздевалку.

Взгляд Джеймса снова упал на меня. Он был еще холоднее, чем обычно. Была ли я тому виной или короткая ссора с Алистером – не знаю. Мне хотелось как можно скорее убраться отсюда.

– Что это значит? – спросил он.

В один миг дождь показался совсем ледяным.

– Не знаю, о чем ты, – произнесла я смелее, чем чувствовала себя на самом деле.

Он издал короткий звук, похожий на смех. Или на лай? До конца не уверена. Я заметила, что его поза стала жестче, а выражение лица еще более решительным.

– Отвяжись от моих друзей, Руби.

Я и слова не успела сказать, как он вдруг быстро обошел меня сбоку и направился в сторону раздевалки, пока зрители на трибунах продолжали ликовать.

6 Джеймс

– Тухлая вечеринка. – Рэн сделал большой глоток из фляжки и передал ее Сирилу, который стоял рядом, облокотившись на балюстраду, с таким же брезгливым выражением на лице.

Под нами был Вестон-холл – выдающийся, роскошный танцевальный зал с типичными для Макстон-холла окнами в ренессансном стиле, паркетом с плетеным узором и лепниной на стенах. Как и весь остальной кампус, этот зал переносил тебя в атмосферу пятнадцатого века, по крайней мере, обычно переносил.

Но в этот вечер возникло ощущение, что ты попал на детский утренник. С оформлением промахнулись, а шведский стол составляли детский пунш и закуски в стеклянных баночках, украшенных бантиками. Музыка была ужасной. Чем занимался диджей за своим пультом, для меня остается загадкой. Между песнями – никаких переходов, не раз думалось, что он просто включил плейлист в Spotify и нажал «перемешать». Я все ждал, что общее раздражение обрушится на этого дилетанта. Кроме того, гости не совсем понимали, как нужно было одеться на вечеринку. Одни переусердствовали, другие пришли в чем были.

И в целом вечер оказался полным провалом. Казалось, кто-то хотел привнести в Макстон-холл чего-то новенького, но не смог полностью отказаться от традиций. Получилась странная мешанина из благородства и инноваций, которая путала гостей и душила любую искорку веселья.

– Ой, да ладно. Все не так уж и плохо, – прервал мои мысли Алистер. Он засунул руки в карманы и покачался на ступнях, не сводя глаз с танцпола, где стояли всего два-три человека.

– Ты единственный, кому нравится эта вечеринка, – закатил глаза Кеш.

Алистер пожал плечами:

– Потому что она забавная.

Кеш скривил рот. Он взял у Сирила фляжку и, не отпивая, передал мне.

– Погоди, еще будет весело. – Я позволил себе сделать большой глоток виски и наслаждался тем, как он обжигает мое горло.

Рэн смотрел то на меня, то на Алистера. Потом выпучил глаза:

– Ты что-то задумал?

Я не ответил, лишь слегка пожал печами, но Алистера, как всегда, выдала мимика. Не обязательно знать его хорошо, чтобы по лицу догадаться: он что-то замышляет. Парня выдавали хитро сверкающие глаза и напряженная поза.