Спаси меня

– Не могу поверить. Ты что-то задумал, ему рассказал, а мне нет? – Рэн с упреком указал пальцем сперва на Алистера, потом на меня. – И это называется лучший друг? Да это предательство.

Я ухмыльнулся:

– Предательство?

Он энергично кивнул:

– Государственная измена. Преступление против братства, связывающего нас с детства.

– Чушь собачья.

За скупой ответ я получил боксерский удар в плечо.

– Взгляни на это с другой стороны, Рэн: он приготовил для тебя крутой сюрприз, – сказал Алистер и ущипнул Рэна за щеку. Тот скривился:

– Надеюсь, он удастся.

Язык у него уже заплетался, хотя фляжка обошла нас по кругу всего три раза. Тем не менее, когда Рэн опять схватился за фляжку, я не стал ее отнимать. Конечно, позорно пить дорогой виски Bowmore вот так, а не из хрустальных бокалов, но на вечеринках в Макстон-холле алкоголь наливают только родителям или давним выпускникам. Ученикам строго запрещено даже приближаться к бару. Разумеется, нас это никогда не останавливало, мы умели самостоятельно организовать себе веселье, а большинство учителей закрывали глаза на то, что мы пьяные. Самое серьезное, что мы за это могли получить, – замечание.

Мои родители ежегодно жертвуют столько денег, что школе ничего не остается, как закрыть на нас глаза. Дирекция просто не может себе позволить потерять расположение – наше или наших друзей.

– А куда запропастилась Лидия? – спросил Сирил. Он хотел, чтобы фраза прозвучала легко и несерьезно, но нас не провести. Сирил уже много лет влюблен в мою сестру. Но после того, как два года назад у них что-то было, дела стали совсем плохи. Лидия, всегда думающая только о себе, бросила его через пару недель, даже не беспокоясь о том, что Сирил по уши в нее влюблен и что она разбила ему сердце.

Мне его было прямо-таки жаль. Если подумать, за два года он больше ни с кем не встречался и наверняка все еще тоскует по ней.

– Ты не находишь, что тебе пора… ну не знаю… двигаться дальше? – спросил Алистер.

Ледянисто-голубые глаза Сирила метнули в Алистера испепеляющий взгляд.

– Лидия еще днем уехала к подруге, думаю, она будет позже, – ответил я, чтобы не усугублять ситуацию. Всякий раз, когда мы заводим разговор на тему Лидии, Сирил чувствует себя ужасно оскорбленным.

Он ни при каких условиях не должен знать, что у моей сестры было что-то с недоучителем.

Тут я вспомнил, что мне надо бы еще перекинуться словечком с мистером Саттоном. Если этот подонок не оставит сестру в покое, я превращу его работу в Макстон-холле в ад.

Я жалел, что до сих пор не взялся за него. Но сначала надо было убедиться, что Руби будет держать язык за зубами. Прежде всего потому, что в этой девочке есть что-то, вызывающее во мне сомнения.

Два дня назад мы встретили ее в коридоре, когда шли с Лидией на философию. Сестра сразу же опустила глаза, а я уставился на Руби. Наши взгляды пересеклись, но уже через мгновение она смотрела сквозь меня, как через стекло. Я же, наоборот, следил за ней, пока мы не разминулись. Мне особенно запомнилась ее гордая осанка. То, как крепко Руби сжимала в руках папку, целеустремленная походка и поднятый вверх подбородок… Она выглядела так, будто шла на бой.

Я автоматически начал искать Руби глазами. Мой радар, должно быть, как-то был настроен на нее, потому что в толпе из сотни людей я отыскал ее за несколько секунд. Я облокотился на перила балюстрады и слегка наклонился.

Руби стояла у края шведского стола и что-то быстро записывала на планшете с зажимом для бумаги. Она подняла глаза, осмотрелась и продолжила писать. Потом резко развернулась и подбежала к музыкальной установке, за которой стоял диджей. Она показала ему записи.

В моей голове что-то щелкнуло.

О, черт.

Должно быть, она в команде оргкомитета.

У меня задрожали уголки губ. Это было бы забавно.

Руби сказала диджею еще что-то, и тот кивнул. Затем она пересекла танцпол и вернулась на свое место возле шведского стола, оказавшись немного в стороне от гущи событий. Она опустила руку в вырез темно-зеленого платья и достала оттуда телефон. Что-то набрала на нем и убрала назад. В этот момент к ней подошел какой-то тип в костюме.

Когда я понял, кто это, то невольно сжал деревянные перила.

Грэхем Саттон.

Помимо того, что для меня всегда подозрителен всякий, кто приближается к моей сестре, при виде Саттона сработали сразу несколько тревожных звоночков. Особенно теперь, когда я видел, как он разговаривает с Руби. Она хотя и избегала его взгляда, но не выглядела особо сердитой.

Я прищурился, мысленно проклиная себя за то, что стою здесь наверху, а не у шведского стола, где мог бы слышать, о чем они говорят. Может быть, о чем-то банальном вроде организации мероприятий. Или обсуждают мою сестру.

Что, если эти двое заодно? Что, если Саттон о чем-то договорился с Руби? Эта мысль еще не приходила мне в голову, и я сомневаюсь, что сестра это учла. Лидия так и не сказала, как получилось, что она спуталась с учителем, но я достаточно хорошо знаю ее, чтобы понять: этот мужчина нечто большее, чем источник адреналина.