Спаси меня от себя

Рука парня опускается на талию, и партнер плавно ведет меня за собой. Резкий поворот и поддержка, и вот я уже вниз головой взираю на стоящих полукругом людей. Рывок, и я полностью прижата к нему, а нога довольно вызывающе помещается на бедро.

Мы вращаемся и кружимся по залу под восхитительную музыку, игравшую в одном знаменитом фильме.

Это было довольно волнительно, и я ощущаю медленно стекающие капельки пота в вырез декольте.

Приблизившись вплотную, Свят загадочно изгибает бровь и шепчет мне в самое ухо:

— Почему мужик в черном смокинге смотрит так, как будто готов вскрыть мне сонную артерию тупым ножом?

Я резко поверачиваюсь и встречаюсь глазами со взбешенным Андреем, пожалуй, таким я ни разу не видела его, и очень надеюсь больше не увидеть. Со страхом перевожу взгляд на Свята и неоднозначно веду плечом. Холодок проходится по телу и оседает где-то в пояснице.

Люди аплодируют и довольно восклицают, а я тем временем надеваю босоножки и двигаюсь в сторону уборных ополоснуть потное лицо.

Эмоциональный вакуум, я выпотрошена и больше не могу это терпеть.

Дойти до уборных мне не удается, потому что меня сметает на своем пути смерч или вихрь, заталкивая в одну из комнат для персонала. Сердце останавливается и спустя мгновения пускается в безумный ритм. Дверь громко захлопывается за нами, я напарываюсь на взбешенный взгляд карих глаз.

Больно. Прямо в сердце. Насквозь.

Глава 19

ЕСЕНИЯ

Облегчённо выдыхаю и только открываю рот, чтобы что-то сказать, как эта гора мышц резко двигается на меня и затыкает рот поцелуем. Сложно описать хоть какие-то эмоции, потому что я не ожидала такого исхода события.

Адреналин в крови зашкаливает, так остро и необыкновенно ощущается каждое касание. Словно обжигает огнем, все тело внезапно нырнуло в магму, уничтожалось до пепла.

Я глухо стону, отвечая на поцелуй, но в душе уже отрубила себе голову за слабость. Слабая ты, Еся, не умеешь давать отпор. И пусть, сейчас я себе позволю это, а потом…потом будет потом.

Андрей отрывается от меня на мгновение, чтобы опуститься к шее. Вдыхает шумно воздух у ключицы и утробно рычит, приподнимая меня за бедра. На что я абсолютно интуитивно обхватываю массивную фигуру и впиваюсь каблуками в упругие ягодицы.

Мыслей нет, я отпустила себя, и сейчас лечу в самую бездну, в эти горячие объятия того, кто в конечном итоге растопчет меня.

Андрей Ведёт влажными губами по коже, оставляя жгучий след, знак, метку. Я чувствую, как руки жадно сжимают тело, и как порочно он покусывает плоть. Мне бы сопротивляться, а вместо этого плавлюсь в руках. Лепи из меня что хочешь.

Из-за высокого разреза одна нога оголилась настолько, что видно и бедро, и тонкую полоску бесшовных трусиков, и это, разумеется, не ускользает от внимания Андрея. Глаза становятся черными, не видно радужной оболочки, его полностью топит безумие и похоть, потому он начинает вести пальцами по ноге и приближается к самой промежности, когда я неожиданно дергаюсь, не готовая к дальнейшему. Это все слишком. Нет.

Он замечает и прикрывает оголившуюся плоть тонким розовым шифоном.

— Не сдержался. Пожалуйста, не мучь меня так, я же не железный. Чуть не сдох, пока ты танцевала с этим смертником, — гулко говорит, уткнувшись лицом в шею, все еще тяжело дыша как после марафона. — Если я еще раз увижу этого говнюка так близко к тебе, то сломаю ему обе ноги.

Да ладно. Сломает. Градус напряжения дает о себе знать.

— Да ты что? Какое вообще право ты имеешь на это?

Я пытаюсь вывернуться из сильных объятий, но оказываюсь в зыбучих песках. Чем больше сопротивляюсь, тем сильнее вязну.

Не смотрю на Андрея, но, когда он сильнее сжимает талию и тучнее придвигает бедра, так, что я ощущаю возбуждённую плоть, паника в крови несётся быстрым и стремительным потоком.

Тягучее возбуждение вперемешку с гневом давит на тело.

— Какое право, говоришь? А ты мне дала возможность заявить права? Ты хоть на один звонок ответила? Ты согласилась на встречу? — бьет наотмашь, не щадит. — Ты лишь по-детски смогла отшить меня в сообщении, но даже не соизволила выслушать! Так что теперь я буду заявлять свои права так, и ты, будь добра, говори мне в лицо все, что думаешь! — злобно высказавшись, отпускает меня, осторожно ставит на пол, не выпуская из объятий.

Носки босоножек упираются в идеально блестящие мужские туфли, и все, о чем я думаю, — это туфли. Как они ему идут. Бред собачий. Я пытаюсь сейчас отвлечься, чтобы не пороть горячку, но не выходит.

Разрывает от эмоций. Словно меня проткнули как долбанный воздушный шарик. Только вот вышел из меня не воздух, а невысказанная боль.

— Зато ты легко забылся с новой легкодоступной красавицей. Так типично для тебя, да? Так какие ко мне претензии?

— Что? Да я со стояком хожу как малолетний подросток! Только о тебе думаю, а ты мне еще приплетаешь кого-то? — затем замолкает и неожиданно смеется. — Ревнуешь, приятно, черт, — приближается к самому носу и выдыхает в губы. — Это моя сестра, единокровная! Такая заноза в заднице, что словами не передать, кстати, безумно мечтает с тобой познакомиться.