Спаси меня от себя

А с учетом того, что мужчина, который участвовал в моем зачатии, всегда занимал важные должности на политической арене, внимание к нам со всех сторон было приковано всегда. Стоит ли говорить, что я делал все, чтобы заголовки самых желтушных газет сверкали маяком?

Напивался до бессознанки, трахал баб в клубах практически под камерами, сходил с ума на потеху публике, регулярно мелькал в криминальных сводках за разбой очередного клуба. Пока в лет семнадцать не познакомился с Борей, ему-то и удалось вывести меня с кривой дорожки. И, пожалуй, только благодаря ему я стал осознаннее, взялся за голову и даже пошел туда, куда по-настоящему хотел с раннего детства. Вот только угадайте, что я слышал в ответ?

— Ты пойдешь в политику, нам нужен тыл.

…

— Зарабатывать копейки?

…

— Пойдешь в медицину — лишишься наследства.

Да идите вы со своим наследством в пешее эротическое. Я всегда был мозговитым, пусть и нарочно учился на самые низкие оценки просто для того, чтобы насолить семейке Аддамс.

Ну вот нравилось мне выводить их всех из себя, пусть хоть какие-то эмоции, чем голое безразличие. Да и как это, у самого Бачинского старшего, депутата областного совета и кандидата в мэры, такой оболтус сын. Непорядок. А для меня самый огонь. Главное что в этом деле? Жить в свое удовольствие.

Пока однажды меня не накрыло окончательно.

— Ты думаешь, что своим поведением делаешь хуже им? Ты делаешь хуже только себе, потому что смотришь на ситуацию под кривым углом. И пока эта ситуация имеет над тобой власть — ты проиграл.

— Мне больно, — шептал вусмерть упившись в очередном баре. Боря сидел напротив меня и испепелял взглядом. Мы познакомились с ним в этом же баре часом ранее, он просто подсел ко мне и завязал непримечательную беседу, до этого, разумеется, наблюдая, как я докапываюсь до каждого, лишь бы отхватить по е*алу.

Как-то так получилось, что я выложил ему все. Вероятно, это все сказался выпитый алкоголь. Может, конечно, сама аура Бори, он всем своим видом внушал доверие. С тех пор у меня не было таких знакомств, и я могу смело заявить, что он мой единственный друг. Единственный, кто всегда была рядом с тех самых семнадцати лет

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Эмоциональная боль длится всего пятнадцать минут, это я тебе как врач говорю. Стань лучше, и как бы пафосно это не звучало, — восстань из того пепла, до которого ты себя сжег. У тебя есть мозги и шанс все поменять. А иначе что? Закончишь в какой-то подворотне от передоза.

— Я не принимаю. Только бухаю.

— Это пока, а потом тебе этого будет мало. Человеку всегда мало того, что он имеет. Ты будешь стремиться достать это мнимое утешение в чем-то более серьезном, пока однажды не очутишься на отшибе жизни.

— Ты откуда такой правильный нарисовался? — отпил еще немного виски и откинулся на барном стуле.

— Где взялся, там больше нет. Хочешь что-то поменять в своей жизни, Бачинский, начни с себя, — встал со стула, протягивая мне клочок салфетки с нацарапанным на ней номером. — Меня зовут Борис Анталов, звони, мажорчик.

Одним из моих лучших решений был звонок Борису. С тех пор я ни разу не пожалел об этом. Кроме случаев, когда он бывал откровенной задницей. Все равно он моя семья.

Выныриваю из грустных воспоминаний и понимаю, что на кухне только я и Еся, а еще мой недопитый кофе. Она встает и садится мне на коленки, подхватывает лицо в ладошки, и все что могу делать, — наслаждаться нежными касаниями.

— Что с тобой происходит, Андрей? — водит пальчиками по щеке и точно ожидает ответа.

— Где Мила?