Спаси меня, пожалуйста!

Если начать стучать, придет вожатая. Увидит ее в таком виде, поднимет крик, назавтра позвонит родителям. Оксана представила себе лицо отчима, и ее передернуло. Нет, стучать не вариант. Она распрямилась и, обойдя корпус, остановилась у окна. На ночь их часто оставляли открытыми из-за жары и духоты. Вот и сейчас створка была приоткрыта и зафиксирована специальной гребенкой. Оксана недолго думая просунула руку в крошечную щелку. Ее худенькая кисть с трудом, но пролезла внутрь, нащупала гребенку, отодвинула ее. Оксана распахнула окно и залезла в помещение. Тихо, как мышь, она пробралась по лестнице на второй этаж, прокралась к своей койке и легла. Только теперь на нее накатили отчаяние и ужас. Ее трясло сильнее прежнего, она ощущала себя вывалянной в грязи, использованной, как пустой пластиковый стаканчик. Ей хотелось заплакать, но почему-то слез не было. Только зубы дробно стучали один о другой, так, что Оксана в конце концов больно прикусила язык.

Она не могла уснуть всю ночь. На рассвете задремала на пару минут, и тут же грянул сигнал побудки. Девчонки повскакивали с кроватей и окружили Оксану:

– Ну что, как?

Она поняла, что правды не скажет никому. Мельком взглянула в зеркало, висящее на стене: лицо без кровинки, губы в сухих корках, волосы висят патлами. Оксана улыбнулась, даже не поморщившись от боли в потрескавшихся губах, аккуратно пригладила волосы, одернула ночнушку, в которую у нее едва хватило сил переодеться.

– Все супер, – надменно произнесла она и смерила подружек холодным и пренебрежительным взглядом. Те с уважением примолкли.

За завтраком Оксана увидела Олега. Тот стоял у раздаточного окошка с тарелкой и весело болтал с девчонкой из второго отряда. Заметив Оксану, он на секунду запнулся и преувеличенно внимательно уставился в окно.

– Эй, Олежка, – затеребила его собеседница, – ты чего? Что с тобой?

– Ничего, – хрипловато проговорил Олег, – смотрю, будет ли дождь сегодня. А то вечером дискотека…

– Какой дождь! Ни облачка, – удивилась девочка.

Оксана подошла ближе, взяла из стопки поднос, поставила на него тарелку с макаронами, стакан и отошла, почти задев плечом Олега и его новую пассию.

– Смотри, куда прешь, – недовольно проговорила девица. – Дура мелкая.

Оксана чувствовала спиной, как психует и заливается краской стыда Олег. «Козел, – прошептала она, – ненавижу. Чтоб ты лопнул!» Она села за стол и все с тем же надменным и царственным видом принялась за еду.

– Смотри, Ксюш, вон он! Вот твой Олег. – Маленькая беленькая Настя Гуськова услужливо показала в сторону окна раздачи. – Смотрит на тебя. Ух, как смотрит! – В голосе ее был восторг.

– Влюбился, – резюмировала Марьяша Жигунова, старшая по палате.

– Пускай, – спокойно проговорила Оксана. – Я его бросила, девочки.

– Как бросила? – ахнула Настя.

– А так. – Оксана пожала плечами и глотнула остывший чай.

– Ну ты и даешь, Ксюха, – ошарашенно протянула Марьяша.

Они еще поохали, пошушукались и разбежались. К Оксане, оставшейся одной за столом, неуверенно приблизился Олег. Вид у него был смущенный и подавленный.

– Послушай, малыш…

– Я тебе не малыш, – жестко отрубила Оксана. Снова, как в детстве, когда ее незаслуженно обидела воспитательница, она чувствовала в себе тихую, мрачную силу.

– Ну прости, слышь… – Олег повесил свою красивую голову. – Не надо было приводить этого хмыря… нам и вдвоем было бы хорошо. Правда, малыш, мне с тобой очень понравилось. Повторим?

Оксана коротко хохотнула. Потом произнесла ругательство, самое грубое и замысловатое, которое слышала во дворе от старших ребят. Олег смотрел на нее удивленными глазами.

– Пошел ты… – Она медленно подняла руку и плеснула остатки чая ему в лицо.

– Ты что? – Он вскочил, схватил салфетку, вытирая мокрую майку. – Ты дура, да? Я ж по-хорошему с тобой…

– Пошел ты, – все так же спокойно и даже лениво повторила Оксана.

Встала и вышла из столовой, не оборачиваясь. Весь остаток смены она проходила в признанных лидерах отряда. Трое мальчишек признались ей в любви, девчонки наперебой боролись за ее дружбу и благосклонность. Олег тоже ходил по пятам, похожий на мрачную тень, но она ни разу не обернулась и не удостоила его даже взглядом…

Вера сразу заметила, что дочь изменилась, стала другой.

– Совсем ты взрослая, Ксюша. – Она пристально вглядывалась в Оксанино лицо, словно пытаясь прочитать по нему то, что творилось у нее в голове. Отчим, наоборот, ничего не заподозрил, радовался, как Оксана хорошо выглядит после отдыха, мол, поправилась, и щеки порозовели. Сама Оксана помалкивала, резонно полагая, – чем меньше откровенности будет между ней и родителями, тем лучше сохранится ее тайна.