Спаси моего сына

– Как ты? – тихо интересуется Виктория Павловна.

Приходится сделать вид, что меня этот вопрос совсем не пугает необходимостью прибегнуть ко лжи. Что могу вот так просто соврать, что у меня всё прекрасно.

– Я в порядке. Сейчас вот в парк с другом пойду гулять.

– С другом?

В голосе свекрови нет ни капли осуждения, или это мне только так кажется. Но, наверное, – это тот момент, когда стоит расставить все точки над «и».

– Да, Виктория Павловна. С другом. Если вам действительно интересно, чем сейчас наполнена моя жизнь, то могу вас заверить – по Дане я не убиваюсь. Учусь всё строить с нуля. С другом в парк сходить, с подругами – в кафе. Вы ведь не просто ради вежливости спросили, каково мне?

Совсем не такого мне хочется, но слышу, как это враждебно звучит. И тут всё в кучу – Марк, разбередивший мне сердце, то, что свекровь вообще ни разу не позвонила и не спросила, не нужно ли мне простое человеческое участие. Но я ведь уже всё решила – моя прошлая жизнь таковой остаться и должна. Только теперь задаюсь вопросом – а могут ли люди стать «прошлыми»?

– Мне интересно, – тихо откликается свекровь. – И горько очень, что так всё вышло.

– Нормально всё вышло, – передёргиваю плечами. Замечаю Андрея, который направляется к нам, и очень рада, что скоро избавлюсь от того, что настолько бередит душу. – У вас внук теперь есть. Вы же так о нём мечтали.

Поднявшись со скамьи, направляюсь к Чернкову. Приходится зажмуриться, чтобы сморгнуть жгучие слёзы. И только слышу донёсшееся в спину:

– Софочка…

Ускоряю шаг, достигаю Андрея и, улыбаясь через силу, прошу:

– Давай в другом парке погуляем, хорошо?

На плакатах – яркие картинки. Детские рисунки и лозунг: «Мой папа – пожарный. Мой папа – герой!».

– Я не знал, что здесь будет проходить эта ерунда, – стискивает челюсти Андрей, когда мы с третьего раза паркуемся возле парка на берегу Финского залива.

– Почему ерунда? Смотри, сколько народу!

Я выхожу из машины и меня захлёстывает каким-то нереальным чувством. Словно попала в водоворот праздника, весьма неожиданного, но такого притягательного.

– Да что там смотреть? Как будут машины поджигать?

– Черенков, перестань. Иначе я пожалею, что вообще согласилась с тобой встретиться.

Андрей и вправду замолкает. Мы идём ко входу в парк, и я себя чувствую… принцессой, попавшей в сказку. Хоть меня и окружают совсем не замки, кареты и прочие тыквы. Но то, что творится кругом… это и вправду настоящее, ничем не омрачённое событие. Когда здесь собрались семьи – дети, бабушки-дедушки, мамы и папы. И все они текут бесконечными потоками по дорожкам парка.

Только в отличие от предыдущей прогулки совсем не ощущаю себя на обочине жизни. Напротив, чувствую себя частью всего этого действа.

– Сонь, кукурузу хочешь? Или лучше мороженое? – спрашивает Андрей, а я его почти не слышу.

Иду, как заворожённая, туда, где пожарные устроили самое настоящее шоу. На моих глазах, как по волшебству, поднимается ввысь огромная лестница. По ней наверх тут же устремляются мужчины. И одного из них, кажется, я прекрасно знаю.

– Воды лучше. Без газа, – шепчу едва слышно, а сама замираю и слежу за тем, как споро он залезает на самый верх.

И теперь уже у меня в душе тот же восторг, который бушует кругом. Саша Дарьялов собственной персоной. Сейчас он для меня не только уставший мужчина, который подбросил до дома, когда мне это было особенно нужно. И не тот, кто забыл в моей квартире свои очки. Он ещё и такой – быстрый, бесстрашный, настоящий.

– Нравится? – с бахвальством спрашивает Андрей, протягивая мне бутылку воды.

Как будто поезда сюда была именно его идеей.

– Круто же! – восхищаюсь, глядя на то, как пожарные начинают выделывать какие-то свои трюки на самой верхотуре.

– Не знаю, – хмыкает Черенков. – Может быть и круто.

А я стою, смотрю на всё это действо и чувствую, как у меня внутри начинает исчезать то, что причиняло лишь боль.

Никогда не знаешь, куда тебя отправит реальность, и что именно будет способно хоть отчасти облегчить тот ад, в котором ты существовала последнее время.

А потом всё исчезает и растворяется. И ощущение это восторженное, и облегчение. Теперь сбежать хочется, как будто тот самый порог, перейдя который, я смогу забыть – ещё не пройден. Да и невозможно его перейти столь быстро.

– Сонь, ты чего подвисаешь? Знал бы, что будешь на других мужиков пялиться – уехали бы, не заходя в парк.

Вот оно что? Вскинув брови, поворачиваюсь к Андрею. Он что, считает, что кто женщину ужинает, тот её и танцует?

– А чего на них не попялиться? Красивые, спортивные, на таких любая баба полюбоваться готова.

Отпиваю глоток воды, а сама чувствую, как внутри меня какая-то чертовщинка появляется, какой раньше не было.

Черенков сцепляет челюсти, улыбается кривовато. Потом смотрит мне за спину, и я резко оборачиваюсь.

– Привет, – с мягкой полуулыбкой говорит Саша.

Он уже спустился и даже успел меня узнать. Со спины.

– Я тебя в толпе сразу взглядом выцепил.

Он говорит только со мной, не обращая внимания на Андрея. Это выбивает из колеи. Бог весть, что теперь подумает Черенков.

– Привет. А мы вот тут… гуляем. Это Саша, это Андрей.