Спаси моего сына

Притягивает с силой к себе. От него пахнет дымом, его всего колотит, когда прижимаюсь и вдыхаю горький аромат.

– Всё хорошо, да, – всхлипываю, и так отчаянно впиваюсь в Дарьялова в ответ, что мне самой становится страшно.

Снова.

Нас окружают так быстро, что мы ничего не можем поделать. Первым делом пожарные начинают тушить разошедшуюся стихию.

Смотрю на это и опасаюсь задать тот вопрос, который так или иначе становится едва ли не основополагающим – где Света?

Марк с Даней чуть поодаль. Мой бывший муж прижимает к себе своего сына и, наверное, именно это единственно правильно.

Дарьялов отпускает меня из своих объятий. Отходит в сторону прибывших сотрудников пожарной охраны. Двигается быстро и чётко, словно не из пожара только что меня с ребёнком вызволил, а попросту прибыл туда, где ему ничего не грозило.

– Слушай, следаки тебя опрашивать будут, – говорит Дарьялов, подходя ко мне после того, как о чём-то с кем-то переговорил. – Расскажешь всё, что знаешь. Раз труп есть, то такая процедура.

Меня от этого выворачивает. Отстраняюсь, смотрю на Сашу удивлённо.

– Труп?

Да, Сонь… труп. И ты, вроде как, должна прекрасно понимать, о чём сейчас речь. Только после всего пережитого ощущение, как будто не со мной всё это произошло.

– Соф… просто расскажи им, как всё было, хорошо? Больше ничего не нужно.

Он смотрит на меня так, словно ждёт, что я просто кивну и сделаю всё, что от меня требуется. А мне кричать хочется от того, что со мной случилось.

– Окей. Расскажу, – говорю тихо, – всё расскажу.

– Я с тобой рядом буду, – заверяет меня Дарьялов.

Осторожно, словно сломать боится, к себе снова притягивает, и в этот момент я выдыхаю с облегчением. Впиваюсь пальцами в его одежду. Утыкаюсь носом в изгиб шеи. Дышу прогорклым ароматом, и ощущаю, как меня пеленают в защитный кокон.

Я не знаю, что и как будет происходить дальше. Да и не хочу этого знать. Однако здесь и сейчас чувствую – мне хорошо и уютно. А обо всём остальном я подумаю, когда вынырну из этих, таких необходимых мне, объятий.

Допрос проводит какой-то парень. Судя по виду, ему лет на десять меньше, чем мне. Отвечаю на все заданные вопросы, а сама фокусируюсь на каких-то ничего не значащих вещах. Например, на погонах этого самого допрашивающего. На то, как он хмурит брови. На чём угодно. Лишь бы только не обращать внимание на происходящее кругом.

Здесь скорые, здесь отовсюду сверкают мигалки. Неужели, чёрт бы всё побрал, их попросту нельзя отключить, когда не нужно ехать, сломя голову, на помощь людям?

Меня трясёт от всего, что творится. Но я вынуждена сделать вид, что ничего такого не произошло.

Заверив следователя, что буду готова приехать по любому требованию, отхожу в сторону.

Чувствую себя всего лишь винтиком в происходящих событиях. Для тех, кто сейчас здесь выполняет свою работу – я лишь какая-то безликая часть. И наверное, именно так будет правильным относиться к самой себе в сложившихся обстоятельствах.

Только я не могу. Не получается дистанцироваться. Не выходит приказать себе не реагировать на всё настолько остро и последовать этому приказу.

Я окончательно выпотрошена. Когда совсем недавно думала, что меня будто бы вскрыли и выставили все мои органы напоказ, я жестоко ошибалась. Это надругательство произошло в данный момент.

– Сонь! – окликает меня Верниковский.

Они с Марком подходят ко мне. Сын Дани впивается в ладонь отца с такой силой, что даже в относительном полумраке я вижу, как побелели крошечные костяшки его пальчиков.

Интересно, знает ли он уже о том, что его мать мертва? Хотя, если уж так разобраться, какое мне сейчас до этого дело?

– Спасибо тебе…

Верниковский шагает ко мне, я же – инстинктивно отстраняюсь. Это как сделать шаг назад в тот момент, когда тебя это может спасти. Вот только беда – спасти меня уже ничто не способно. Я во всём этом добре по самое не балуйся.

– Не за что, – пожимаю плечами, сама удивляясь тому, как отстранённо и холодно звучит мой голос. – Если все дела решил свои, так вези ребёнка домой. Ему здесь не место.

Верниковский не успевает ответить, когда ко мне вдруг шагает Марк. Быстро и неловко обхватывает руками, насколько дотянулся, и шепчет:

– Спасибо, тётя Соня.

А мне в этот момент рыдать хочется. Только я держусь. Держусь прежде всего ради самой себя.

Взъерошиваю волосы Марка рукой, осторожно, но настойчиво отстраняю его.

– Не за что, Марк. Надеюсь, теперь у тебя всё будет хорошо.

Развернувшись, бреду, сама не зная, куда. На душе то, что меня выворачивает наизнанку. Но это нормально. Да, это совершенно нормально, ведь я побывала в том, к чему совсем не была готова. Только сказать себе это и остаться спокойной совсем не получается.

– Соф!

Меня окликает голос Дарьялова. Оборачиваюсь на оклик, но продолжаю шагать в неизвестном даже мне направлении.

– М? – вскидываю брови, засовываю руки в карманы толстовки. – Скажешь, что до дома подвезёшь? Так не стоит, сама доберусь.