Спаси мою дочь, бывшая!

Беру стакан, который успел поставить на стол, и допиваю воду. Голова продолжает раскалываться, но это не имеет большого значения. Важнее позаботиться о дочери и матери моего будущего ребенка.

— Тебе нужно прилечь… Сейчас я расстелю постель в бабушкиной комнате, — принимается суетиться Дымка.

— Побудь со мной совсем немного! — молю я, но она все равно уходит.

Конечно! Неужели я мог рассчитывать на то, что эта авария или беременность хоть что-то изменят? Глупо было даже просто надеяться на это. Дымка не станет прощать меня и принимать с распростертыми объятиями. Она все для себя решила, и я никак не могу на это повлиять. Хоть в лепешку расшибусь, она пока не готова слушать меня.

Потихоньку поднимаюсь на ноги. Наверное, я больше напоминаю психа, сбежавшего в этом платье, или как называется одежда, которую мне удалось умыкнуть из сестринской?

— Тут осталось кое-что из твоих вещей! — говорит Дымка, когда я вхожу в комнату.

Бросаю взгляд на одежду, лежащую стопочкой. Как много лет прошло… Возможно, сейчас она даже будет великовата мне, потому что я достаточно похудел от постоянных переживаний.

— Спасибо! — легонько киваю я.

— Одежда сыроватая, я развешу ее на улице, а утром сможешь переодеться!

Таня хватает стопку с вещами и спешит уйти, но мы сталкиваемся в дверном проеме, где я все еще стою, и женщина начинает часто дышать. Подняв на меня взгляд, Дымка смотрит несколько секунд, протискивается и уходит. А я иду к старенькой скрипучей кровати и осторожно присаживаюсь на край. Состояние на самом деле не самое лучшее. Меня штормит, но хотя бы теперь я убедился, что мои девочки в относительном порядке. А завтра поеду в больницу дочери, после чего буду решать, стоит ли мне самому продолжать лечение.

Ложусь на подушку, втягивая аромат свежести, исходящий от постели, и закрываю глаза. Меня накрывает, я расслабляюсь и медленно отключаюсь от реальности.

А просыпаюсь я в холодном поту. Подскакиваю на кровати и не сразу могу сообразить, где нахожусь, и что происходит. Голова болит, а тошнота только усиливается. Перед глазами все плывет. Мне приснились похороны. Я потерял свою дочь. Это было слишком больно и нечеловечно. Нельзя таким снам вообще существовать. Во рту все пересохло, словно я находился под палящим знойным солнцем.

Осторожно спускаю ноги, присаживаясь на край. Покачиваюсь какое-то время, чувствуя, как меня знобит. Не следовало, наверное, сбегать из больницы. Дымка была права. Нужно было попытаться добиться от врача, чтобы мне дали телефон. Вот только я тогда ничем толком не думал… Боялся за своих девочек, но поступил эгоистично. Я только подставил их, ведь если со мной что-то случится…

Иду на кухню и вздрагиваю, когда сталкиваюсь в темном коридоре с Дымкой. Она кутается в шаль и часто дышит, словно тоже испугалась моего внезапного появления здесь.

— Прости, если разбудил… Надеюсь, я не кричал во сне?

— Т-ты не разбудил… Кто-то постучал в окно! — оправдывается девушка.

— А ты ждала гостей?

Вспоминаю того «жениха», и внутри появляется ревность, тошнотворно стягивая все внутренности узлом. Я успел уже забыть о присутствии другого мужчины в жизни Дымки.

— Нет. Никого не ждала, тем более так рано! — отрицательно мотает головой девушка.

Бросаю взгляд в кухонное окно и замечаю, что солнце уже стало подниматься. Сейчас, наверное, часов пять. Проспал я совсем немного.

— Тогда я открою… Не следует тебе выходить, вдруг это грабители!

— Грабители? — Дымка немного морщит лоб. — Скажешь тоже! У нас всегда было тихо. Наверное, Витя… Или баб Нюра! — пожимает плечами. — Да и ты, как спаситель, выглядишь не очень!

— Дымка! — хватаю ее за руку, пытаясь остановить, но она ловко освобождается и отрицательно мотает головой.

— Не нужно постоянно дергать меня за руку! — ворчит Таня.

Она идет к двери, а я заворачиваю на кухню, понимая, что она права: нужно хотя бы воды попить, чтобы оказать отпор, если это на самом деле воры. Теперь я еще сильнее хочу постараться убедить Дымку, чтобы она перебралась в дом: так мне будет спокойнее.

Залпом выпиваю стакан воды и ненадолго застываю, слыша голоса. Не сразу удается поверить, что это то, что первым пришло в голову. Сердце колотится как бешеный зверь, и я спешу туда, где может находиться наше спасение.

— Ты нужна своей дочери, Аня! — лепечет Дымка. — Помоги спасти ее жизнь! Скорее всего, твой костный мозг подойдет!

— Ты заделалась в мать Терезы, что ли? Нет у меня дочери! Мне нужно укрыться где-то, Таня, помоги мне! Какое тебе дело до этого ребенка срамной измены и предательства?

Змея! Как она смеет так говорить о своей дочери? Как может во всем винить меня?

Я выхожу, и взгляд Анны прилипает ко мне.

Она сильно изменилась. Перекрасилась в брюнетку, нарастила длинные волосы, сейчас собранные в хвост на макушке.

— Ты! — шипит стерва и делает несколько шагов назад. — Простила его? Дура! Какая же ты дура, Таня! Тобой вечно пользуются, а ты этого не понимаешь! — зло бросает ведьма и бежит к калитке.