Спаси себя сам

Приятель – не самый плохой парень.

Нам было по двадцать лет, когда мы познакомились, поэтому эту дружбу длиной около года можно назвать чем-то вроде настоящей.

Дружба, в общем-то, очень сложная вещь. Но сложнее, когда твой друг страдает психическим расстройством.

Клуб, как и все вычурные заведения, имел итальянское название «Ла Вилла» и уносил в мир пьянства, разврата, полуголых девушек на сцене, потных студентов и незапланированного секса в кабинке туалета под всеобщий ажиотаж.

Сейчас обломки здания переданы местным органам власти, которые не особо хотят брать на себя ответственность что-либо строить на месте сгоревшего клуба, а точнее на пепле своих жителей, и ждут появления какого-нибудь заинтересованного бизнесмена.

Ничего удивительного. Частая мировая практика массовых расстрелов и поджогов. То ли терроризм, то ли «Патологическое влечение к поджогам», иначе пиромания, F63.1.

Аль-Каида, наверное, локти кусала за упущенный шанс.

В общем, басы били по перепонкам так, что я, вдоволь напившись, поплелся на задний двор покурить.

И примерно в это время возле меня каким-то образом вырос Приятель.

Я взглянул на его трезвое лицо,

кивнул,

протянул сигарету

и повернулся обратно смотреть в даль.

– К-как тебе здесь нравится?

«Как тебе здесь нравится»! Этот обдолбанный социофоб даже не додумался выучить реплики под стать нашей эпохе.

Я сказал, что мне не с чем сравнивать, поэтому пусть он отвалит от меня. На самом деле, последнее я удержал в себе.

От него так и разило вонючей неуверенностью, и я спросил:

– Никогда раньше не был в клубах?

– Нет.

– Я тоже.

– Ясно, – ответил он и сделал затяжку.

Я его задел. Я это позже понял, и слава Марсу, что не в тот вечер, иначе моя совесть тут же задушила бы меня.

Короче говоря, я уже и не вспомню этот пьяный спонтанный диалог во всех деталях, но наш разговор затянулся на несколько часов, точнее мой монолог, а на утро мне пришло сообщение на почту о встрече в какой-то заброшенной части города между рядами заводов. Хотя это вряд ли можно назвать сообщением, скорее «прошение никчемного». Видимо, я напился, как свинья, раз уж оставил этому маньяку свои данные. В общем, терять мне было нечего, вот я и пошел.

Как выяснилось, он хотел открыть редакцию и выпускать собственный журнал, и искал человека, который был готов придавать его мыслям красивую словесную форму, и этим человеком оказался я. Скорее всего, наболтал ему по пьяни всякую чушь, а он купился.

На самом деле, мне не очень-то и хотелось связываться с таким нервным, помешанным социофобом.

Никакой поэзии в их жизни нет.

Но тогда, проучившись всего год на факультете журналистики, сидя дома без степени и возможности продолжить обучение, я грезил мечтами о всемирной славе, видел себя знаменитым журналистом, печатающимся в самых престижных газетах и журналах, вот и согласился.

Он переоборудовал первый этаж своей двухэтажной квартиры на одной их заселенных улиц в редакцию журнала, поставил два рабочих стола, купил груду бумаги, перенес всю лишнюю мебель наверх, купил вывеску и написал на дверном стекле «ОТКРЫТО 25/7». Попросил старого знакомого с факультета компьютерных технологий и прикладной математики, такого же зажатого в себе очкарика, создать ему забесплатно сайт, где разместил наш электронный журнал и еще несколько важных элементов вроде опросника по интересующим вопросам, окошка с предложениями по улучшению работы сайта и содержанию журнала, структуры нашей «организации», информации об открытых вакансиях и прочее.

Я в эти дела не лез, держался подальше от любой ответственности и ждал первой темы для первой статьи.

Он и сейчас проворачивает все сам под выдуманным именем через электронную почту. Сомневаюсь, что кто-либо, кроме нескольких родственников и друзей знают о его существовании.

А вот владельцем редакции считают меня. К сожалению.

В конечном итоге, понеся небольшие убытки, мы вырвались на рынок, заняли там скромное место со скромной долей, но нашли своих потенциальных читателей, удержали постоянных покупателей и стали самой что ни на есть настоящей редакцией с настоящей историей. Наняли парочку фрилансеров, рожающих статьи с нечеловеческой скоростью, и приостановили свои амбиции. Симбиоз утилитарного предпринимателя и журналиста выстоял на плаву.

С тех пор прошло около года. Вот и вся история.

Глава 4

Мы все – психические больные люди.

Это проявляется в определенном месте, в определенное время и с определенными людьми.

Если ты – социофоб – сидишь целыми днями в пустом офисе и работаешь через электронную почту под вымышленным именем, никто и не догадается о твоих приступах.

Но если тебя заставят публично продемонстрировать функции какой-нибудь ручной пылеуборочной машинки в аудитории на сто пятьдесят человек, тут уже не скрыться.

«Он такой странный»

«Господи Иисусе, почему он стонет?»

«Предлагаю выпереть этого маньяка из нашего коллектива! Я отказываюсь работать с ним за перегородку!»

Вот так все и проясняется.

Мы все не маньяки, пока не появится человек, которого нам захочется убить.