Спаси себя

Могли бы мы поговорить?

Я так быстро печатала ответ, что сенсорный экран телефона, не поспевая за мной, перепутал все слова, и мне пришлось начать все сначала.

Конечно. Когда и где?

Я считала секунды, когда Джеймс ответит, и замерла не дыша, когда телефон снова пиликнул.

Я бы выехал прямо сейчас. Можно к тебе зайти?

Я мгновение помедлила. Я еще ни разу не приглашала Джеймса в наш дом. Представить его сейчас моим родителям было бы важным шагом.

Однако в глубине души я чувствовала, что готова к этому. Я снова могла находиться в его присутствии. И его желание говорить со мной показывает, что ему, несмотря на все, что произошло вчера, так же плохо, как и мне.

И я написала ответ:

Приезжай.

После этого я побежала вниз с телефоном в руке. Родители сидели в гостиной. Папа опять углубился в электронную книгу, а мама принялась разбирать почту за неделю. Я осторожно подошла к ним и откашлялась.

– Ничего, если ко мне сейчас заедет Джеймс? – спросила я.

Нож для вскрывания писем так и замер в руке у мамы, и они с отцом ошеломленно переглянулись. У меня в ушах все еще звучали их слова про влюбленную букашку, и мне стоило некоторых усилий выдержать их испытующий взгляд.

– Милая, мы хотим для тебя только добра, – медленно начал отец. – И от нас не ускользнуло, как плохо тебе было весь декабрь.

– Ты была сама не своя, – тихо поддакнула мама. – И мне бы, вообще-то, не хотелось, чтобы ты встречалась с этим мальчиком.

Я раскрыла рот и снова его закрыла.

Мои родители еще никогда ничего не запрещали. Возможно, лишь потому, что до сих пор и нечего было запретить. Вся моя жизнь крутилась только вокруг семьи и вокруг Оксфорда. И во мне что-то вспыхнуло. Я думаю, это была смесь из возбуждения и гнева оттого, что они так сказали.

– Джеймс… – Я искала подходящее определение. Я не знала, как объяснить родителям, что произошло между Джеймсом и мной.

– Пожалуйста, просто доверяйте мне, – сказала я наконец и с мольбой посмотрела на них.

Они снова переглянулись.

Мама вздохнула:

– Тебе восемнадцать, Руби. Как мы можем тебе это запретить? Если этот юноша придет сюда, мы хотели бы с ним познакомиться.

Я кивнула. Вместе с тем я задумалась, не провела ли уже мама розыски в Интернете о Джеймсе и о Бофортах. Такая мысль раньше не приходила мне в голову, однако меня не удивило бы, если ее скепсис по отношению к нему основан именно на этом – в конце концов, я ведь знаю, что можно нарыть о Джеймсе онлайн.

– Парень вегетарианец? – вдруг спросил папа и вопросительно посмотрел на меня.

Вопрос меня озадачил.

– Я не думаю.

– Хорошо. Просто я хотел приготовить спагетти болоньезе. Джеймс приглашен.

Это все, что сказал папа. После этого он снова уткнулся в книгу.

– А это отличная мысль, – признала мама и широко мне улыбнулась. Она очень старалась не казаться такой напряженной, но искры скепсиса проскакивали в ее глазах. Она мельком погладила отца по руке, потом взяла очередное письмо и вскрыла его.

Разговор на этом закончился, и я выбралась из гостиной. Но пошла на кухню, потому что оттуда было видно, какие машины сворачивают на нашу улицу. В детстве мы с Эмбер всегда сидели на разделочном столе и высматривали наших родственников, когда ждали их в гости.

Прошло десять минут, и из-за угла выехал «Роллс-Ройс». Я мгновенно бросилась в прихожую. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы первым Джеймса встретил отец, он наверняка будет смотреть на него неусыпным аргусовым оком.

Я открыла дверь еще до того, как Джеймс вышел из машины. На улице было свежо, и я переступала с ноги на ногу, чтобы согреться, но это не помогало. Я перестала прыгать, когда Джеймс появился в поле зрения. Он открыл деревянную калитку и поднял голову. Увидев меня, он едва заметно притормозил. Лишь на краткий миг замедлился его шаг, но потом он прошел через палисадник и поднялся на наше крыльцо, остановившись передо мной.

– Хей, – сказал он хрипловатым голосом.

Я бы так и обняла его за одно это жалкое слово. Было время, когда меня бесило, что он приветствует так всех подряд, но сейчас мне это слово показалось прямо-таки интимным. И почти нормальным человеческим словом.

– Доброе утро, – ответила я и открыла перед ним дверь. Кивнула, приглашая его войти.

Тот момент, когда он, слегка кашлянув, переступил порог нашего дома, показался мне безумно значительным. А Джеймс ведь и не знает, что он первый парень, которого я привожу к себе домой. Первый, кто значит для меня так много и кому я – даже теперь – доверяю настолько, что могу представить его родителям.

Вид Джеймса в нашей маленькой прихожей мне непривычен, но, с другой стороны, самой удивительно, почему я до сих пор так страшилась этого момента. Сейчас же это воспринималось совершенно естественным.