Спаси себя

– Тебе не за что извиняться. И я пришел сюда, вообще-то, не для того, чтобы говорить с тобой про Рена.

– А про что же тогда? – прошептала я. Понятия не имею, куда подевался мой голос.

Он коротко взглянул на меня, потом снова стал сосредоточенно рассматривать хаос на моем письменном столе.

– Ты знаешь, отчего Рен так разъярился? – спросил он.

Я отрицательно помотала головой и сделала те два шага, которые были нужны для того, чтобы оказаться рядом с ним:

– Нет.

– Он разозлился, потому что решил – ты стала для меня важнее всего остального. Важнее нашей дружбы.

Джеймс сделал короткую паузу, прежде чем продолжить:

– И в этом он прав.

Джеймс все еще стоял у моего письменного стола. Он не смотрел на меня, когда произносил эти важные слова.

– Джеймс… – прошептала я.

Он повернулся ко мне. Я увидела в нем те же эмоции, какие завладели и мной.

В этот момент я почувствовала такую невероятную симпатию к нему, что пришлось отвернуться. Я осторожно подняла руку и отвела прядь спутанных волос со лба Джеймса. Потом приложила ладонь к его щеке. Кожа была такой теплой под моими пальцами, и, когда я пустила их странствовать по его телу, Джеймс перехватил их своей рукой.

Совсем недавно мы стояли так же. Я прикасалась к его щеке и, собрав все свое мужество, исповедовалась, что не хотела бы его потерять. Тогда он отвел мою руку от своего лица и отвернулся.

Сейчас все было совсем не так.

Джеймс крепко прижал мою ладонь и закрыл глаза. Когда я погладила теплую кожу большим пальцем, дрожь прошла по всему его телу. Он снова открыл глаза, и я перестала дышать.

– Я больше не хочу, чтобы между нами что-то стояло, Руби, – полушепотом сказал он.

Я едва смела дышать, потому что Джеймс был так близко. Его полные значения слова повисли в воздухе, и в эту секунду мне стало ясно, что я чувствую то же самое.

Я не хотела больше быть в разлуке с ним.

Я не могла больше сердиться или скорбеть.

Я хотела наконец снова ощущать то наслаждение, какое мы с Джеймсом дарили друг другу. Я хотела наконец снова говорить с ним, писать ему и делиться с ним своими страхами и тревогами.

Я хотела любить его.

Даже после двух месяцев всеохватывающая тоска по нему не исчезла. Напротив, она становилась все сильнее день ото дня. И не было против нее никакого средства.

– Я тоже, – прошептала я.

Он издал тихий отчаянный стон и в следующее мгновение прижал меня к себе. Тесно обвил руками, в то время как мои глаза защипало и слезы потекли по щекам. Джеймс бормотал что-то, погрузившись лицом в мои волосы. И, хотя я не понимала его лепет, в глубине души вполне осознавала значение произнесенных слов.

Джеймс

Я не знаю, как долго мы стояли так. В какой-то момент я прислонился полусидя к столешнице, а Руби привалилась ко мне. Сердце в груди билось так сильно, что я был уверен: она должна его слышать. Она обхватила меня за талию и зарылась лицом в мои ключицы. Слезы ее постепенно иссякли, но я все еще чувствовал на себе их влагу.

Я глубоко вдохнул и ощутил родной сладкий запах Руби. У меня не укладывалось в голове, что все это происходит в реальности. В эти секунды моя жизнь больше не была грудой обломков. Просто все ощущалось так, как надо. Я мог бы простоять там всю оставшуюся жизнь.

– Мне очень не хватало тебя, – пролепетал я через некоторое время, шевеля губами у ее лба. Я бы пустил их странствовать по всему телу, но запретил себе это. Я не буду никого целовать. Не сейчас, не сегодня. Я пришел сюда не для этого.

– Мне тебя тоже, – ответила она так же тихо, и сердце сделало большой скачок.

Я гладил спину Руби, сперва большим кругом, потом маленьким. Легкая ткань ее блузки была такой нежной на ощупь. И такой подходящей для нее.

– Я сожалею о том, что сказал, когда был здесь. Я ни в коем случае не хотел на тебя что-то взваливать.

У меня возникло такое чувство, что я непременно должен это повторить.

– Мне тоже очень жаль. Нельзя быть такой подлой.

Я тут же отрицательно помотал головой:

– Это было не подло. То, что ты сказала, было правильно. Я не должен быть тебе обузой. Так отношения не работают, – ответил я.

При слове «отношения» Руби подняла голову и немного отстранилась. Ее чуткий взгляд был устремлен на меня, и следующие слова вырвались сами собой:

– Это так… Когда я тебя вижу, кажется, что все в моей жизни идет правильно. Мне кажется, будто я дома – по-настоящему дома, я имею в виду. Я так себя никогда не чувствовал, Руби. Ни с кем. Ты даешь мне чувство, что я не один. А это то, чего мне не хватало больше всего. Этого чувства… быть цельным.

Руби прерывисто вздохнула.

– Я даже не знаю, имеет ли это вообще смысл, – добавил я.

– Это имеет смысл, – ответила Руби. – Конечно же, это имеет смысл.

– Я не хотел бы, чтобы ты чувствовала себя под давлением.

Руби разглядывала мое лицо. Я был уверен, что щеки у меня такие же пунцовые, как и у нее. Мне стало жарко, и я тоже боролся со слезами. Но Руби смотрела на меня не так, будто находила ситуацию глупой.

Наоборот, ее зеленые глаза излучали тепло, которое пронизывало до мозга костей. Она смотрела прямо в душу, и я знал, что она все понимает.