Спаси себя

Джеймс засмеялся. Когда принесли еду, я с удивлением обнаружила, что мы просидели здесь целый час, и за все это время не было ни одного неловкого момента, когда бы приходилось искать тему для разговора. Напротив, мы говорили так непринужденно, как мне уже давно не случалось ни с кем говорить. А может, и вообще никогда.

Время здесь, в зимнем саду, прошло так приятно – и слишком быстро. Джеймс сказал, что хотел бы произвести на моих родителей хорошее впечатление, и поэтому должен доставить меня домой до полуночи, что я приняла в штыки. Будь моя воля, мы бы вечно сидели здесь под лампионами и продолжали наш разговор.

Прежде чем надеть куртку, я еще раз подошла к окну зимнего сада. Хотя снаружи было уже темно, вид все равно был чудесный. Небо чистое, и можно видеть звезды.

Никогда в жизни у меня не было такого волшебного вечера, и мне хотелось сохранить его в памяти. Я достала телефон и сделала снимок. Когда я разглядывала результат, оказалось, что на снимке мало чего видно.

Джеймс подошел ко мне сзади – так близко, что волоски у меня на предплечьях встали дыбом. Но все равно это показалось недостаточно близко, и я отклонилась назад, чтобы прислониться к нему. Джеймс робко поднял руку и, обвив меня ею, прижал к себе, и я запрокинула голову ему на плечо. Этот момент был таким чудесным и сокровенным, что я на миг закрыла глаза. Я слышала его дыхание и музыку, которая тихо звучала в зимнем саду. И вдруг возникла одна мысль.

– Можно я нас сфотографирую? – тихо спросила я.

Я почувствовала, как он кивнул, по тому, как прядка его волос пощекотала мою щеку. Я подняла телефон и включила фронтальную камеру.

– Улыбнись, – попросила я Джеймса.

Мы вместе улыбнулись в камеру, в кадре он обнимал меня, а позади нас было увешанное фонарями дерево посреди волшебного зимнего сада.

Этот снимок сегодня же заменит тот, который я похитила из «Инстаграма» и тайно сохранила в ноутбуке, решила я. Но эта мысль поблекла, когда Джеймс зарылся лицом мне в шею. Он глубоко вдохнул мой аромат и приник губами к ключичной впадине. Я затаила дыхание, все тело словно пронзило иголками. Я крепко сжала его ладонь, и меня все сильнее захватывало неутолимое желание быть еще ближе… Я плотно прижалась к нему всем телом и услышала резкий, судорожный вдох.

Он замер. Мое дыхание участилось. Нам не нужно слов. Джеймс рывком развернул меня к себе, и мы поцеловались.

Джеймс прижал меня к себе обеими руками. Мои ладони лежали у него на груди, и я опустила их вниз, пока они не коснулись его живота – и Джеймс застонал. В этот момент я не ощущала между нами границ. Мы были одно целое. Так же, как раньше, но наши отношения изменились. Все имело куда большее значение. Чувствовать на своих губах губы Джеймса было так же волнующе, как раньше, но вместе с тем я уже знала его. Я знала, как он покусывает мою нижнюю губу. Когда руки Джеймса скользнули к моим ягодицам и он притянул меня к себе еще ближе, я ощутила его эрекцию.

Колени обмякли. Я приникла к нему так, что он отшатнулся, и целовала его с невероятным напором, дав волю всем своим чувствам.

Но он вдруг остановился. Я была в таком опьянении, что у меня кружилась голова. Джеймс, тяжело дыша, прижался лбом к моему лбу. Его ладонь отпустила мои ягодицы и легла мне под затылок, нежно поглаживая его.

– Нам надо остановиться.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что он сказал.

– Почему? – прошептала я.

Он лишь помотал головой.

– Мистер Бофорт? – тут же послышался голос официанта.

Джеймс не отпустил меня, только издал глухое мычание.

– Я хотел лишь сказать вам, что ваш водитель готов вас забрать, – продолжал официант, явно испытывая неловкость.

Джеймс отошел от меня, и наши руки сами нашли друг друга. Мы покидали ресторан взявшись за руки, как будто это было так естественно; щеки у нас горели, мы попрощались с официантом, который не смел поднять глаза.

Снаружи нас окатило волной холодного воздуха. Перси уже стоял у лимузина и открыл перед нами дверцу. Я поблагодарила его и села первой, Джеймс после меня. Я села на то же место, на котором ехала сюда. Джеймс упал рядом со мной.

Взгляд его был томным, а щеки такими же пунцовыми, как у меня, и губы такими же припухшими. До сих пор сердце учащенно билось в груди. Я чувствовала себя наэлектризованной, все мое тело было под напряжением. Я насилу могла сидеть, так велико оказалось желание прямо здесь продолжить то, на чем мы только что прервались.

Мимо нас тянулись городские огни Пемвика, когда Перси свернул на местную дорогу. Перегородка была поднята, и я глянула вверх, чтобы посмотреть, не мигает ли красная лампочка переговорного устройства.

Она не горела.

Я повернула голову к Джеймсу, который следил за моим взглядом.

Губы его слегка приоткрылись, а грудь учащенно вздымалась и опускалась. Было очевидно, что наш поцелуй захватил его так же, как и меня.

– Джеймс, – прошептала я.

Он затаил дыхание. Я двигалась как бы автоматически. Притяжение, исходившее от Джеймса, оказалось таким сильным, что невозможно было усидеть двадцать минут на этом месте, ничего не предпринимая.