Спасибо, Томми (СИ)

Ньют оборачивается небрежно и смотрит будто насквозь. У него в голосе льдинки звенят, эти же льдинки сверкают в обычно теплых и искрящихся нежностью глазах. Сейчас там нет ничего, кроме презрения и боли. Совсем ничего. Лед и пустота такая, что страшно сорваться, не удержавшись на ногах. У Томаса голова кружится и начинает подташнивать.

Это же Ньют. Его Ньют. Единственный навсегда.

- Не надо так, Ньют. Пожалуйста.

Сука, так жалко и беспомощно, что самому противно. Хочется расхерачить в кровь руки и разбить голову о пол или железную дверь. Вот только Ньют даже бровью не дернет и, наверное, просто отвернется к стене, сворачиваясь калачиком под тонким одеялом.

“Я же люблю тебя, детка. Я… я не смогу без тебя”

- Они же все умерли там из-за тебя, Томми. - Все еще “Томми”, блять. Это больно. Пиздецки больно, потому что там, под ребрами, все еще плавится что-то, когда белобрысый мальчишка просто поворачивает голову и взмахивает длинными, как у девчонки, ресницами. - Лучше бы ты убил их всех своими руками. Алби. Чак. Даже Галли. Да меня наизнанку выворачивает только при взгляде на тебя.

- Ты же знаешь, что мне стерли память, Ньют. Я не знал. Я не хотел. Я хотел все исправить и именно поэтому отдал все коды и пароли людям Правой Руки. Именно поэтому я пошел туда - в Лабиринт, за тобой.

- Но это ты придумал сделать из нас чертовы фабрики, вырабатывающие сыворотку. Одноразовое потребление, малыш, - и горькая усмешка искажает это красивое лицо, которое так сладко было целовать длинными душными ночами.

Господи, если ты есть…

Неужели больше никогда?

- Того меня больше нет и не будет никогда. Я ошибся, Ньют. Ты будешь вечно винить меня в этом?

И медленный кивок как автоматная очередь в сердце. Металлический вкус крови на прикушенных до боли губах и пленочка слез, от которой щиплет глаза и двоится картинка.

- Ты же любил меня, детка…

Парень бледнеет и хватает ртом воздух. Он выглядит так, будто его ударили, ударили в грудь ножом, вспороли горло отточенным лезвием.

- Никогда не называй больше так. Ненавижу. Как же я ненавижу тебя.

А у самого губы дрожат - еле заметно и ощутимо. Томас едва сдерживается, чтобы не шагнуть вперед, не обхватить пальцами этот гладкий подбородок. Потому что оплеухой тогда не обойдешься. Никак. Да он размажет его по ближайшей стене. Но это не страшно. Страшно видеть эти глаза сейчас вот такими - ненависть, разбавленная болью. И он почти хочет пустить себе пулю в висок, чтобы избавить Ньюта от этой ядовитой пытки. Но… что, если там, за гранью, будет не тьма? Что если там в наказание за грехи он снова встретит его - не ласкового, нежного мальчика, которого полюбил, а холодного раздавленного им же парня…

- Знал бы ты, как я ненавижу себя, Ньют. Я помогу вам уйти от ПОРОКа, и больше ты меня не увидишь.

Тот снова кивает, и пшеничные волосы красиво рассыпаются на голове, а у Томаса пальцы колет, как хочется потянуться, коснуться шелковистых прядей. Еще хотя бы лишь раз.

Ньют опускает голову и отворачивается. Томми не должен видеть, как тяжело ему говорить все это. Потому что Томми…

“Я так люблю тебя, Томми. Навсегда”

*

Следующим утром Дженсон соберет их, чтобы рассказать - иммунитет от Вспышки есть не у всех. Имя Ньюта откроет список.

========== 13. Дженсон/Санса, Ньюмас (кроссовер) ==========

Комментарий к 13. Дженсон/Санса, Ньюмас (кроссовер)

Кроссовер с “Игрой престолов”. Дженсон/Санса Старк, Ньюмас вскользь

https://pp.vk.me/c630623/v630623352/12cad/mTPtq2JZ89w.jpg

- Почти все вы обладаете иммунитетом к Вспышке. Однако есть среди вас и те, кто перед ней беззащитен, - говорит Дженсон так спокойно, будто инструкцию читает.

Почему все не могут просто исчезнуть? Испариться, как капля воды на нестерпимой жаре? Просто позволить ей любоваться его глазами и острой линией скул, вдыхать этот его особенный запах – с горчинкой. Всего лишь им не мешать.

Он говорит, и помещение погружается в тишину, как рука в емкость с водой. Слышится лишь едва различимый механический гул и приглушенное попискивание приборов неясного назначения. Дженсон устало трет щетину на подбородке, листая страницы в блокноте. Он устал, понимает вдруг Санса. Измотан, почти на пределе. Она должна его ненавидеть, наверное, как и другие, попавшие в ловушку ПОРОКа, как все те девчонки и мальчишки, ставшие бесправными лабораторными мышами. ПОРОК лишил их памяти, семьи и друзей, они забрали их будущее и надежду на нормальную жизнь. Хотя… какая может быть жизнь в этом разлагающемся мире? Даже для них – для иммунов.

Краем глаза Санса видит, как мальчишка, усыпанный родинками, как небо – звездами, бледнеет, стискивая руку белокурого щуплого парня, что растягивает губы в равнодушной усмешке.