Спасите наши души!

Боевик выронил автомат и осел на землю, схватившись за грудь так, словно ее прострелили. Грифитс поморщился.

– Так уже лучше. Снимаем. Второй дубль.

И вновь застрочили автоматы, поднимались и падали боевики. Грифитс снимал это так, словно шел настоящий бой. По его команде одна группа пошла в атаку на другую и окончательно разгромила ее.

– Снято, – азартно произнес Джон, поднимаясь с земли.

«Мертвецы» ожили, стали вставать, отряхиваться, улыбаться друг другу. Еще бы, им посчастливилось сняться в кино.

– Теперь несите трупы, – распорядился Грифитс.

Боевики потянулись к вилле, вскоре они уже притащили со двора убитых людей Ахмада Аль-Салиха. Грифитс лично контролировал, чтобы мертвецов разложили в живописных позах, им в руки вкладывали оружие, рядом рассыпали стреляные гильзы. Джон вновь вскинул камеру на плечо. Теперь он снимал «крупняки» – крупные планы мертвых боевиков Ахмада.

– Так, теперь съемка окончена. Уберите реквизит, – произнес Грифитс.

Боевики оттащили мертвые тела к ограде виллы. Вскоре подъехал грузовик. Все-таки погибшие были мусульманами, и их следовало по обычаю похоронить до захода солнца…

…Тем временем джип уже остановился. Кэт вывели из машины, она слышала, как совсем близко плещут волны, кто-то вложил ей в руки мобильник.

– Досчитаешь до пятидесяти, тогда можешь снимать мешок, – шепнули ей на ухо. Журналистка часто закивала, мол, я все поняла, и принялась считать вслух:

– Один, два, три…

Послышался звук отъезжающей машины.

– …тридцать три, тридцать четыре. Все, к черту, надоело! – выругалась Кэт и рванула мешок, забыв, что тот стянут на шее тесемкой.

Пришлось повозиться. Тесемку кто-то из похитителей догадался завязать на тугой узел, а Кэт рывком еще сильней затянула его. Наконец-то дурацкий мешок был сорван. Первым делом Кэтрин осмотрела ногти, один из них сломался.

– И пилочки с собой нет, – с досадой проговорила журналистка и только после этого осмотрелась.

Она стояла на пустынном городском пляже. Почти к самым ногам подкатывали волны. Кэтрин обернулась, за ее спиной простиралась Латакия. Слева над волноломом возвышались мачты яхт. Идти было близко. Кэт сбросила босоножки, подцепила их за ремешки на палец и побрела по сырому песку вдоль линии прибоя. Другой рукой она включила свой мобильник. На экране высветилось сообщение, что был трижды введен неверный пин-код, а потому карточка заблокирована. В качестве подсказки мобильник еще сообщил владелице, что теперь для разблокировки следует ввести пук-код.

– Какой к черту пук-код! – воскликнула Кэтрин, еле подавив в себе желание забросить телефон в волны. – Откуда я его могу знать?!

Похитители постарались, чтобы в приливе чувств Кэт не позвонила кому-нибудь.

Охранник яхт-клуба покосился на Кэтрин, когда она проходила мимо застекленной будки. Никогда прежде он не видел журналистку такой понурой.

– Вам помочь? – спросил он.

– Все в порядке. Я всегда в отличной форме, – огрызнулась Кэтрин.

– Я только спросил.

– А я ответила!

Охранник посчитал за лучшее вернуться в будку. Журналистка дошла до яхты Джона.

– Хоть бы кто помог, – непоследовательно пробормотала она, ступив на узкий покачивающийся мостик.

Пробиралась мелкими шажками, перебирая обеими руками леер ограждения. Лишь очутившись на палубе, она облегченно вздохнула. Все-таки здесь была относительна своя территория – почти родной дом.

Руки тряслись от волнения, Кэтрин спустилась в каюту, открыла бар. Она налила в стакан для виски теплый мартини и сделала несколько глотков, после чего прикрыла глаза, прислушиваясь, как по телу проходит приятная волна.

– А все-таки он меня поцеловал, – проговорила журналистка, заваливаясь в одежде на кровать.

Глава 18

Ахмад Аль-Салих понимал, что поступает неправильно, но другого выхода у него не было. Боевики его отряда мрачно смотрели на то, как командира окружили родственники их погибших товарищей. Тут были и старики, и плачущие дети, женщины. С мужчинами Ахмад еще мог совладать, объяснить им, что их родные, придя в отряд, поневоле становились смертниками. С женщинами было сложнее, логические доводы на них не действовали. Они кричали, требовали не только вернуть им тела погибших, но и выплатить компенсацию. Столько денег у Ахмада не было. Да и с телами ситуация обстояла не так просто. Не мог же он сейчас приехать к Сенхарибу с такой просьбой – сам трупом станешь. Оглохнувший от стенаний, просьб, угроз и рыданий, Ахмад стал терять терпение. Женские руки уже тянулись к нему, хватали за одежду.

– Кто теперь будет кормить нашу семью?

– Ты отнял у нас старшего сына!

– Погиб мой единственный брат!

Наконец Аль-Салих не выдержал, выхватил пистолет и трижды выстрелил в воздух. Толпа подалась назад, некоторые даже бросились бежать.

– Вон, все вон! – закричал командир, размахивая пистолетом.

– Ахмад, ты должен им заплатить, – негромко произнес самый старый из его боевиков.

Аль-Салих встретился с ним взглядом.

– За что платить? Да, они погибли, мне жаль людей. Но они побежали, как трусы, потому их и перестреляли.