Спасите наши души!

— Они просто не хотят с нами больше сотрудничать, вот и свалили, чтобы ничего не объяснять.

— Может, ты и прав.

— Не «может», а «точно».

Кэтрин задумчиво стала стучать пальчиками по столу, словно набирала текст на невидимой компьютерной клавиатуре.

— Вопросы адмиралу сочиняешь? — догадался Грифитс.

— И это тоже.

— Каким же будет первый вопрос?

Кэт улыбнулась.

— Первый и все последующие вопросы должны быть провокационными. Как думаешь, адмирал-перебежчик не сильно обидится, если я спрошу его примерно о следующем: мол, ходят слухи, что это вы руководите сплавом морских мин, и что вы скажете по этому поводу?

— Такие слухи в самом деле циркулируют? — удивился Грифитс.

— Нет, — засмеялась Кэт. — Но, если сопоставить два факта, то можно прийти и к такому парадоксальному решению.

— Какие такие факты?

— Мины появились вскоре после того, как адмирал переметнулся к повстанцам.

— У тебя и фантазия. Я думаю, он сразу же станет вспоминать о кознях недругов, желающих очернить его честное имя и благородные намерения. У высоких чинов язык без костей и хорошо подвешен, а в запасе всегда найдется сотня штампов, позволяющих не информировать зрителя, а шифровать пустоту. Кстати, тебе уже пора вплотную заняться прической. Скоро придем в Латакию.

Кэтрин допила кофе.

— Не люблю я сидеть в каюте.

— Почему?

— Там газовый баллон. Пожара боюсь.

— Да, пожар на судне — самое страшное, что может случиться, — согласился Грифитс, задувая спиртовку. — Особенно, если корабль подводный — субмарина. Ты просто не трогай баллон, газ не включай, и все будет хорошо. Лучше бойся морских мин-невидимок.

— Черт, я сегодня с утра про них в практическом смысле и не думала. Забыла, что эта гадость в море плавает.

— Если забываешь об опасности, значит, теряешь форму.

Журналистка спустилась по крутому деревянному трапу в тесную каюту, развернула створки трельяжа, расставила на узкой полочке косметику. Наводила красоту она быстро и умело, закрепляя волосы лаком. Женщина принялась рассматривать себя в зеркале и осталась довольна своим изображением.

— Красивая я баба, — подбодрила Кэт саму себя.

Когда журналистка вернулась на палубу, Грифитс уже стоял у штурвала. Впереди по курсу белели строения Латакии. Виднелись суда в порту. Картинка казалась вполне мирной. Кэтрин встала рядом с Грифитсом.

— А теперь запоминай, — сказал Джон. — С покупателем буду говорить только я. Лишних вопросов ему не задавай, а еще лучше молчи. Наговоришься, когда будешь брать интервью у адмирала Исмаиля. И, главное, не выказывай своего любопытства.

— Когда надо, я умею молчать как рыба.

— Надеюсь, так и случится.

Кэтрин всматривалась в берег.

— Подержи штурвал, — попросил Грифитс, отступая в сторону.

— Я плохо умею управляться с яхтой.

— Не прибедняйся. Главное, почувствовать судно. Это машина мгновенно реагирует на поворот руля, а яхта с опозданием. Так что крути штурвал осторожно, не разгоняйся.

— Попытаюсь.

Джон вскинул камеру на плечо и принялся снимать приближающийся город. Затем переключился на чаек, кружащих над волнами.

— Ты только посмотри, какие они гнусные твари, — говорил он Кэтрин и продолжал снимать. — Стоит одной из них поймать рыбу, как собратья тут же на нее набрасываются. В результате рыба не достается никому, падает в воду. И как они при таких взаимоотношениях умудряются выживать? А ведь с виду вполне милые создания.

— Люди тоже с виду — милые создания, но, когда им предстоит что-нибудь делить, глотки готовы перегрызть, — прокомментировала журналистка.

Отсняв перебивки с чайками, морем и видами Латакии, Грифитс перенял у Кэтрин штурвал и вошел в яхт-клуб. Яхта мягко ткнулась носом в автомобильные покрышки, висевшие на стенке.

На пирсе стояло знакомое такси. Грифитс поприветствовал водителя и удивленно спросил:

— Я же вам не сообщал, чтобы вы меня встречали. Связь не работала.

— Меня попросили вас встретить, — ответил таксист, распахивая дверцу перед Кэтрин. — Даже заплатили вперед и предупредили, что вы будете с дамой.

— Кто попросил? — уточнил Грифитс.

— Это было странно. Я, честно говоря, не видел его лица. К машине подошли и приказали не оборачиваться. Я уж плохое подумал, но все обошлось. Мы куда едем?

— В южный пригород. Место прежнее.

Грифитс аккуратно поставил в багажник камеру, треногу, пару световых приборов. Машина поехала.

Кэтрин до этого бывала лишь в порту и в центре Латакии, а потому с интересом осматривалась. Покинутый фешенебельный район поразил ее воображение.

— Тут можно короткий документальный фильм снять без единого слова комментария. Просто показать брошенные дома. Ты же заходил в них?

— Конечно.

— Я уже вижу план — кухня, а на столе брошенный завтрак. Чашки с остатками кофе, бутерброды-сухари с высохшим до стеклянного состояния сыром.

— Чашки с кофе по кухням стоят. Это я сам видел. А вот с бутербродами посложнее, их давно съели бродячие коты с собаками.

— Что, нам первый раз самим что-то в кадр подкладывать? — пожала плечами Кэт. — Главное, правильную музыку для озвучки подобрать, тревожную. Малер подойдет или Шнитке.