Спасите наши души

В перерывах между полетами, Валя сунула мне стакан воды и пару голубеньких таблеток. Таблетки я аккуратно заправила за щеку, а потом выплюнула в унитаз. Валентина всячески заботилась и о досуге единственного заразного пациента, чтобы дизентерийная Трута не заскучала, сердобольная Валя принесла книжку. С синим крестом на обложке. Я чуть не взвыла, увидав это собрание мудрых мыслей, задолбавшее еще в «матрасной», но пришлось сделать радостное лицо и с жаром поблагодарить. Спать отчего-то перехотелось. Я лежала на кровати и от нечего делать листала книжку. Неожиданно из нее что-то выпало, я приподнялась и пошарила по одеялу. Это оказалась полароидная карточка, довольно скверного качества, изображение было чуть смазано. Но вглядевшись, я ощутила движение волос на голове: некто щелкнул довольно безобразную мизансцену, причем те, кого снимали, были явно против фото сессии, по крайней мере один был точно против. Судя по интерьеру, это была молельная, на переднем плане, с обнаженным густо волосатым торсом красовался святой Актавий собственной персоной, он весь подался вперед с нехорошим выражением лица, словно желая отобрать камеру, рядом с ним, в глубине кадра сидела голая Ира Колесникова и смотрела куда-то в сторону. Кто и зачем сунул эту карточку в середину книги останется тайной покрытой мрачнейшим мраком, но спасибо этому человеку, каких бы целей он не преследовал своим поступком. На всякий случай я пересняла картинку на свой аппарат и с величайшими предосторожностями убрала снимок в карман брюк. Счастье, обуявшее меня не поддавалось описанию, оставалось выяснить, что за операции, черт возьми, тут устраивают и можно было отваливать мирно с кучей информации для Горбачева и родной газеты… ах, да, я же там больше не работаю…

Обед Валентина принесла мне прямо в палату. Основательно проголодавшись после бесчисленных полетов на Марс, я набросилась на овсянку, как на птичье молоко, и компот до дна, до дна в три глотка!

* * *

К вечеру Валентина накормила меня ужином и засобиралась. На листке бумаги мне были оставлены таблетки, на тумбочке стакан воды.

– На дежурстве сегодня святой брат Торка, если тебе что-нибудь понадобится, обращайся к нему.

– Хорошо, – вымученно улыбнулась я, всем своим видом показывая, что нахожусь буквально на последнем издыхании.

Пожелав мне скорейшего выздоровления, Валентина отвалила восвояси. Я еще немного повалялась на кровати, прислушиваясь к шумам и шорохам, доносившимся со двора, потом переключила мысли на брата Торку, он никоим местом в мои планы по осмотру целительной не вписывался. На всякий случай извлекла пару капсул снотворного и положила на бумажку рядом с голубыми таблетками. Затем повесила на шею фотоаппарат, спрятала под пижамную кофту и собралась на разведку.

Часы показывали девять вечера. В коридоре было пусто и тихо. Оглядевшись, я шмыгнула к операционной. Двери оказались заперты, значит, предстояло еще и ключами разжиться. Вот только где и у кого? Отправившись на поиски брата Торку, я заглянула в общую палату. Теперь там лежало трое.

– Привет, девчонки, – улыбаясь, я зашла внутрь, – как дела?

Мне никто не ответил. Девушка с капельницей смотрела в потолок, на ее заострившемся сером лице был отрешенный покой и больше ничего. Две другие лежали свернувшись калачиком, и, кажется, спали. Одеяло у одной девушки сбилось и я увидела простыню испачканную кровью. Так как на меня вообще не обращали внимания, я решилась на поступок. Отойдя к двери, чтобы поместились все, я сфотографировала палату с пациентами. Они даже на вспышку не отреагировали. Спрятав фотоаппарат под рубаху, я тихонько вышла в коридор. Всюду совать свой нос я пока опасалась, надо было сначала отыскать дежурного. Путем нехитрых умозаключений, можно было с уверенностью утверждать, что в здании находится пять человек. Толпа народу…

Каморка дежурного отыскалась прямо у входной двери, как я ее раньше не заметила, ума не приложу. Постучавшись, заглянула внутрь. В тесном помещении за столом сидел молодой человек, как мне показалось, лет четырнадцати.

– Бог к тебе, сестра! – неожиданно густым басом произнес он.

– И к тебе. Брат Торку?

Он чинно кивнул. Я втиснулась в каморку и подошла к столу, при ближайшем рассмотрении пацан оказался немногим старше, лет восемнадцати – двадцать.

– Скучно очень, – мялась я, не зная, чего наплести. – Пить хочется.

– Я могу компоту принести.

По манере разговора и простодушной «деревянной» мордахе, можно было подумать, что парнишка только что, вечерним автобусом приехал из деревни «Драные ноздри».

– Здорово, – заулыбалась я улыбкой Дуни Васильковой, – а можно?

– Конечно, хочешь два стакана, хочешь три.

– А ты будешь?

– Буду. Звать-то тебя как?

– Трута.

– Жди тут, я сейчас.

И умчался. Время я терять не стала и довольно оперативно обнаружила дверь в стене за столом, прикрытую большущим плакатом с изображением святого Актавия в белом балахоне. Только я опустила плакат на место, явился Торку, он нес три стакана с таким видом, будто показывал невероятный фокус. И благодарная публика восхитилась.

– Я сейчас приду.