Спасите наши души (СИ)

– Два соображения. Вряд ли там что-то секретное и опасное – думаю, обычные материалы для этого их сборника, который они перепечатывают на машинках и которым борются с советской властью. В общем – ну возьмем мы его с этими бумажками, а дальше? Обвинение рассыплется, дадут ему пару лет ссылки максимум, и на этом всё закончится. А вся эта сеть останется. Ну и второе – если мы заберем этого курьера, они найдут другого, которого мы не знаем. В общем, я бы пока оставил этого Морозова в покое. К тому же он предсказуемый, если я правильно просчитал его характер, и нелюдимый. То есть он так и будет тыркаться к знакомым, на новые контакты не выйдет. Когда потребуется – тогда и возьмем. Можно телефон оставить под присмотром, без прослушивания – если будут появляться новые номера, это расширит наше понимание той организации, членом которой Морозов очевидно является.

– М-да... ещё один правозащитничек на нашу голову, – процедил Денисов. – А ты, я смотрю, по мелочам размениваться не собираешься. Хочешь сразу антисоветскую организацию накрыть?

– Так она же явно существует, – я с видимым безразличием пожал плечами. – Мы вытягиваем оттуда одного-два человека, но остальные-то остаются.

– Это потому, что мы на лидеров выйти не можем, – с какой-то грустью сказал он. – Думаю, и Якир этот тоже пешка, не более, и дочка его... А мы лишь ходим вокруг и... ты правильно сказал – откусываем по кусочку. А надо сразу в центр бить, без лидера они быстро развалятся.

Последнюю фразу полковник произнес с такой затаенной злобой, что я и сам испугался. Впрочем, ему было чуть за пятьдесят, и примерно в моем нынешнем возрасте он не ловил сраных чмошников, а шел сразу за передовыми батальонами, чтобы вырвать с корнем всю ту сволочь, которую немцы в изобилии оставляли на нашей земле.

Я вдруг задумался – а где я и «мой» Орехов будем через четверть века? Неужели так и продолжим сидеть в своей двушке на Фестивальной, дрочить до зеркального блеска заныканный после какой-нибудь операции ствол, смотреть на то, что происходит вокруг – и надеяться, что снова обойдется, что и на этот раз демократы не будут запускать конские люстрации? Нет, такой судьбы я себе не хотел.

Этот полет мысли на границе сознания внезапно помог мне понять и проблему моего начальника. Я вспомнил ту шелупонь, в борьбе с которой потерял возможность ходить – и аналогии сами пришли мне в голову. Осталось только сформулировать их так, чтобы не взбесить товарища полковника.

Дело в том, что он привык к тому, что любая организация – это иерархическая структура, в которой есть рядовые члены, есть руководители звеньев, руководители руководителей и, наконец, самый главный начальник. Убери самого главного – и организация посыплется; убери одного из начальников второго, третьего, четвертого уровня – и от организации отвалится огромный пласт, который больше не будет мучить советскую власть. В общем, главное для Денисова – и, видимо, для моих начальников повыше рангом – было найти центр этой диссидентской паутины, которая пронизала буквально всё советское общество. Если я правильно помнил, все эти правозащитники вполне легально работали в различных институтах и издательствах, официально печатали свои произведения – если, конечно, в них не было никакой антисоветчины – и также официально получали авторские отчисления за музыку к кино и спектаклям. И доблестные сотрудники госбезопасности с риском для жизни обрывали эту паутину, вытаскивали её нити и сжигали их – но делали это предельно осторожно, чтобы не повредить остальной организм.

Проблема была в том, что эта теория изначально базировалась на неправильных посылках.

Я это знал. Все мои коллеги из будущего знали. Поэтому из тех протестунов, которые тогда выходили на проспект Сахарова, за решетки попадали единицы – те, кто в своем протесте переходил определенную грань и делал что-то, подпадающее под уголовную статью. Например, кидал кусок кирпича в действующего офицера госбезопасности при исполнении и наносил ему тяжкие телесные повреждения. Таких закрывали, даже если они были няшами и совершали своё злодеяние нечаянно.

Но сейчас, в начале 1970-х, теория сетевых сообществ ещё не была разработана до конца, она только оттачивалась – в том числе и с помощью советских диссидентов. ЦРУ и прочие МИ-6 внимательно анализировали опыт работы своих подопечных, чтобы потом применить его в других странах и даже в других условиях. Я вдруг понял, что у меня есть шанс поломать этим «уважаемым партнерам» всю их многолетнюю игру.

Но для этого мне надо было найти правильные слова для моего непосредственного начальника, полковника КГБ Денисова.

– Юрий Владимирович, – сказал я. – А что, если у них нет лидера?

***